Жестокое имя мать
|
Говорят, домашней живности нельзя давать человеческие имена. Мы долгое время этому не верили и, будучи людьми биографически не сельскими, игнорировали подобные замечания. Однако жизнь на селе и наш первый крестьянский опыт вскоре показали: нет дыма без огня, а народная мудрость на то и народная, что к ней необходимо не только прислушиваться, но и, по возможности, четко ей следовать. Первую подножку поставила Ритка. Это была такая противная, такая чудаковатая свинья, что, будучи еще даже маленькой поросюшкой, она, порой, умудрялась на всю ночь лишить нас сна и заставить с полуночи до утра следить за ее «стулом». Не делать этого было нельзя, поскольку дрищущий поросенок может обезводиться в течение нескольких часов и умереть. Ритка умудрялась запоносить просто так – от вредности: чтобы мы стояли в стайке, нюхали все это добро, сокрушались, причитали, пичкали ее пилюлями и заглядывали ей под буравчик хвоста. Она просто тащилась от этого, жмуря глазенки, как капризный ребенок. Кроме того, она была еще и танцоршей. С полуторамесячного возраста она, в отличие от своей сестренки, с которой мы их приобрели одновременно, могла часами выхаживать по загороде, потягиваясь то одной, то другой своей ножкой. При этом нередко она взгромождалась передними копытцами на спину своей подружки и, упершись, выделывала немыслимые па, вместо того, чтобы послушно стоять у корыта и питаться, как все порядочные свиньи для роста и прибавления округлостей. Когда на нее нападало это свиноискусство, она, словно балерина, сутками устраивала диету и катастрофически худела у нас на глазах. Словом, это была Ритка, а не какая-нибудь порядочная Хрюня или Харька. Потерпев, когда эта «актриса» выросла до размера лайки, мы зарезали ее и съели ей назло за какие-то полторы недели, отправляя на шампуры и решетки кусок за куском без всякого сожаления. Это подсказало, что с именами для животных все-таки нужно быть поосторожней. Вторым доказательством аксиомы "об именах" стал Коба. Мы ужасно радовались, что после почти года пребывания у нас в качестве кобеля, наш благородных кавказских кровей Туман в одно прекрасное летнее утро разродился восьмерыми щенками. Пришлось в срочном порядке переименовывать Тумана в Туманиху и терпеливо получать поздравления от злорадствующих хуторских мужиков, по-за глаза ехидствующих над нами, новоявленными «фермерами». Коба был одним из оставленных нами для себя щенков. Рос он стремительно и был очень небрежен ко всему. Мать он «оставил» уже в два месяца, так как прокормить его у Туманихи, сидящей после скорбного случая на короткой цепи, уже не было сил. Он перебрался на площадку перед баней и там переживал летние грозы, исследуя небольшую приогородную территорию. Вскоре «вотчины» ему, как носителю славного имени полководца, стало мало, и он отправился в путешествие к крыльцу дома, которое бдительно охранялось никогда не рожавшей сукой Тайгой. Тайга – коренная жительница купленного нами у сельских старичков дома. Такой немыслимой наглости, разумеется, перенести она не смогла и тяпнула непрошенного гостя аккурат в темечко, отчего у него случилось заражение мозга. Щенок скулил целые сутки, не ел и не пил, превратившись в результате в маленькую горстку мощей, обтянутых шерстью… Я заставила себя пойти посмотреть на его исстрадавшееся тельце, утопленное мужем из гуманизма в железной тележке. Так было легче перенести смерть любимца, которого истерзала страшная боль. Третьей была курица, которую мы по дури своей окрестили Нюшей. Ее купили вместе с пятью другими молодками на развод хозяйства. Все были куры как куры, а эта с первого же дня свихнула себе на бок хвост и совершенно не желала нести яйца. Ее убийство стало первым серьезным потрясением для моего мужа -- «неверующего Фомы» -- который до этого момента никак не желал считаться с гласом народа и его прибаутками-поучениями. С того времени жизнь начала приобретать формы, похожие на хозяйствование. Коза была названа Маней, и пока все с ней идет нормально. Вторая козочка получила имя Дани, и тоже покуда не вызывает тревог. А вот кролики… Дело в том, что половое различие особи кролика человеку непосвященному определить крайне сложно: у самца там надо что-то нажимать, и тогда показывается на свет то, что, собственно, и отличает его от самочки. Но бывают случаи, когда соперничающие кроли, находящиеся в одной клетке, откусывают друг другу то, что служит их главным достоянием в любом крольчатнике. Тут, уж, нажимай -- не нажимай, а это будет оно, потому как другое из него все равно не покажется. В общем, все это сложно и постигается не в один день. А тем временем… Крольчихи были обезличены. Имен не получили никаких, и потому благополучно беременели и рожали. Перед родами они тщательно строили гнезда, дня за два полностью выдергивая весь пух со своей груди. Для гнезд они используют специально сооруженные подвесные ящички, сено и тот самый пух. Следить за этим нужно строго, потому что в отсутствие сена крольчиха способна построить гнездышко даже… из капустных листьев! Такой случай у нас однажды произошел: чуть не прозевали крольчат, которые бы непременно замерзли в капустном «домике». Пришлось метаться уже в сумерках под проливным дождем, заполняя клетку душистым сеном. В тот летний месяц одновременно плодиться должны были сразу две крольчихи. Одна из них (мы между собой называли ее Голубой -- за роскошный, переливающийся, буквально, нерповый, мех) рожала раз в шестой. Она была уже очень «изношена», но отличалась необыкновенной дисциплинированностью и не теряла, практически, ни одного детеныша, за что и не отправлялась на жаркое. Однако она была настолько же и ревнивой мамашей: если в ее клетку из фермы случайно перебирался чужой крольчонок, она тут же безжалостно убивала его. То же она производила и со своими крольчатами, если те без спросу посещали чужие клетки. По возвращению «скитальцев», Голубая убивала ослушников. Нельзя было и нам брать в руки ее детей – она не переносила чужого запаха. Это было и понятно, и научно объяснимо: такова дикая природа этого животного, вынужденного спасать свое потомство в условиях неодомашненной среды. Дикая крольчиха, как и зайчиха, бросает выводок с первых же часов, отправляясь по тайным тропам в безвестное путешествие. Бегущая за ней кроль- (зай-) чиха, кормит тех, кто попадется им по пути. И снова несется «по кругу» до следующего выводка. Вот такая у них карусель. Голубой сильно не повезло в тот раз: совершенно неожиданно, одного за другим, она потеряла всех своих одиннадцать крох. Горю ее не было предела. Она металась по клетке, открывая свой розовый большой рот, и выдавливала гортанный дикий глухой отчаянно тоскливый зов. На нее жалко было смотреть. Рядом, в другой клетке, благополучно обитала недавно окролившаяся соседка, принесшая девятерых. В один из особо жарких дней случилось несчастье: в одночасье, то ли переев жирного огородного плохо подвяленного капустного листа, то ли схватив какую-то инфекцию, серо-пегая крольчиха вдруг раздулась, жалко приникла к прутьям сетки и испустила дух… Муж партизански молчал, ничего не говоря мне до ночи. Уже перед сном, он поделился горькой своей правдой, что осиротевшие крольчата пищат голодные и обречены на смерть. Как известно, выкормить крольчонка невозможно, потому что нет замены материнскому молоку – так устроена желудочно-кишечная система этого животного. Моему возмущению не было предела: -- И чего ты ждешь? – Набросилась я на него. – Или подохнут, или выживут! Бери и срочно бросай их к Голубой! -- Она же убьет их! – Жалко посмотрел он на меня. -- Убьет, значит убьет! А, если примет, есть надежда, что выживут. Он поплелся. Я ждала его возвращения почти час. -- Ты знаешь, -- вошел он озаренный. – я никогда ее не убью! Она будет жить у меня вечно. Как талисман. Я взял их в подол рубахи голыми руками и забросил ей в клетку. Она даже нюхать не стала! Расчипирчилась на четырех лапах, они тут же на спинках, слепые, под нее залезли и стали сосать. Она всех приняла. Всех! Один за другим крольчата все же умирали – очевидно, инфекция попала и в них. Но одного, а вернее, одну – это была самочка -- Голубая все же выходила. Та позже принесла не одно поколение малышей, а Голубая живет у нас и сейчас. Время от времени, чтобы сильно не утомлять, мы ее случаем, и она снова наслаждается своим материнством, вскармливая по два-три качественных и таких же плодовитых крола… |
||
| Категория: Рассказы | Автор: Инна Молчанова | нравится 0 Дата: 28:03:2013 |