Мы с детства мучаемся вечными гамлетовскими вопросами, еще не родившись: быть или не быть, потом в детстве – есть или не есть эту мутноватую манную кашу с комками, которую запихивают в рот. Или выплюнуть маме на юбку и разреветься? Уже в школе. А надо ли идти туда сегодня? И вообще, зачем ходить в школу? В институте, а не бросить ли его к чертям собачьим? И наконец, как венец социального развития человек, служащий офиса, как любая сколько-нибудь значимая штатная единица задает вопрос: «Увольняться или не увольняться? Вот в чем вопрос»
Вопрос этот, надо сказать, весьма важен, поскольку в случае увольнения потерпевших будет трое, сам виновник, оказавшийся десоциализированным маргинальным элементом, работодатель, потерявший работника, и государство, чей уровень безработицы незначительно увеличится.
Неизвестно, когда и отчего первый раз приходит это смутное ощущение, что да – пришла пора увольняться, возможно, когда вы поняли, что ваши подчиненные без зазрения совести берут у вас скрепки и степлер, при этом не ставя вас в известность, или когда босс сделал вам очередной выговор за ту работу, которую вы выполнили блестяще. Но в любом случае вы чувствуете себя затравленным существом, до которого никому нет дела или наоборот есть дело всем и каждому, но только, чтобы задеть больнее.
Вы сидите в центре болота, именуемого «общественное порицание», и в глубине души жалеете, что это вы, а не кто-то другой еще более незадачливый. Конечно, бывают и в нашей глубинке чудеса, когда случайно Божеский гнев, падает на кого-нибудь другого, и о вас забывают, начиная распинать менее удачливого коллегу. Так и слышится властное в телефон: «Пригласите … и побыстрее» Человек плетется, дверь за ним закрывается и начинается весенняя рокочущая канонада «Вы такой-то не могли так-то…бу-бу-бу…да не нужно мне это…бу-бу-бу…думаете, один самый умный …бу-бу-бу…» Все это совпадает с первым апрельским дождем, и весенние громы радостно вторят большому и серьезному человеку в костюме. Одним грустным человеком этим вечером будет больше, сегодня в обычной квартире несправедливо оборвут детский смех. И отец, удрученный, свалившимися заботами, не найдет в себе сил обнять свою хлопотунью-жену.
Но все может и не случится, не найдут никого кроме вас, а вас не спасет ни мини-юбка, ни нос в чернилах, ни прическа, ни даже большой и толстый ежедневник, в который вы с выражением усердия и поклонения будете вносить самый абстрактные идеи шефа. И тогда, когда вы выйдете морально оплеванная за дверь, человеческое в вас пусть и мысленно победит меркантильное и трусливое, и вы с оскорбленным видом подумаете: «ДА кто они такие? Возьму вот и уволюсь!» Мысль о собственном бесстрашии будет приятно греть сердце, а желудок будет греть чашка кофе. Внезапно поставщики вспомнят, что вы есть на свете, привезут наконец-то необходимый товар, и даже бухгалтерия возьмет счет на оплату, не придираясь. Но в довершении всего, шеф позовет вас ласково в кабинет и вытрет чернильный нос и ласково попеняет за ненужный третий по счету заказанный фирмой резак, потом заставит вас возвращать его назад. Но хлопоты эти вам уже будут приятны и необременительны, потому что вопрос отпадет сам собой, ведь вы нужны своей фирме, вас здесь любят. И разве положено блудным сыновьям и дочерям задаваться глупыми вопросами? |