О слове приличном замолвите слово
|
Пушкин, Лермонтов, Гоголь и Тургенев максимально обогатили его с точки зрения лексики и заставили весь мир восхититься красотой, изысканностью, тончайшему соответствию человеческим чувствам и настроению. Украинский язык развивался если не параллельно, то примерно в той же хронологии – наиболее известные мастера украинского слова жили и творили как раз в это время. Не станем вдаваться в подробности относительно диалектов, государственных границ и национальной политики, отметим лишь главное – полтора столетия назад сформировалась высочайшая языковая культура, равной которой на данных территориях никогда не было. А будет ли? Увы, на этот вопрос даже самые прагматичные лингвисты и филологи не могут ответить утвердительно. К сожалению, наш словарный запас день ото дня скудеет, и на то есть свои причины. Современная молодёжь (не ведающая кто такой Чак Паланик, но увлекающаяся Чаком Норрисом) вообще разговаривает на каком-то непонятном сленге, что в их среде ничуть не считается зазорным. Стало модным употреблять так называемую феню, язык, который придумали сидящие в тюрьме воры и бандиты, чтобы сделать его непонятным для надзирателей. Появилась мода на слова-паразиты, напрочь лишённые смысла: «как бы», «типа»», «чисто», «тупо» и прочие. Я вовсе не призываю начинать обращение с фразы «милостивый государь», либо «не соблаговолите ли вы», всё это кануло в Лету. Однако никогда не смирюсь с продуктами дряблого воображения, такими как «быковать» и «конченый». Самое худшее, к сожалению, проникает на страницы газет и на экраны телевизоров, становясь доступным и детям, и взрослым. Современная журналистика, как и филология, видоизменяется, идя в ногу со временем. А времена наступили смутные, по крайней мере, для языка. Стремление приблизиться ко всему европейскому привело к настоящему засилью иностранных слов. Зачастую их употребляют не к месту. Стараясь показать свою эрудицию, журналист порой не задумывается над смыслом написанного текста и ленится лишний раз обратиться к словарю. Вместо «продлить» пишут «пролонгировать», а вместо «участок» - «кластер». Масс-медиа, плей- офф и он-лайн произносят в судах и в государственных учреждениях, кто такие « вип» и «топ» знают даже дети, а затем друг дружке хвастают «Моя мама в Германии занималась консумацией…».Мерчендайзеры, супервайзеры, сомелье, провайдеры, риэлторы – такие записи теперь делают в трудовых книжках. Весьма спорным является стремление некоторых журналистов к перефразированию и образованию новой словесной конструкции путём изменения её мелкой детали, например, одного слова. На мой взгляд, всего можно в меру. Довольно оригинально и остроумно может выглядеть словосочетание, если в нём заменить всего лишь одну букву, стоит только следить за приличием. Вряд ли газету украсит переделанная таким образом строка из стихотворения «уж давно отцвели хризантемы в заду», но вот однажды я в газете её прочёл. Иногда для «красного словца» перераспределяют интервалы между слогами, но и в этом случае важно «не переборщить». «Каку слышу, каку вижу» - явно выглядит не прилично. Скорее всего, журналисту не следует заниматься «словостроительством» или, говоря языком науки, созданием авторских неологизмов. Припоминаю, как в школе нам об этом говорила учительница русского языка. Мы тогда возмущались, мол, Маяковский подобным грешил («америколицие, шёпотоголосые»), Высоцкий – «Чем ещё уконтропупишь мировую атмосферу?», другие поэты. Нам отвечали – им можно, они великие. Всем тут же хотелось дорасти до их уровня. Современная филологическая наука по данному вопросу имеет разные мнения – употреблять, смотря при каких обстоятельствах, смотреть, является ли фраза частью цитаты и т. п. Один мой приятель, встречая делегацию коллег-журналистов, предлагал им поочерёдно то «кабернуться», то «шардонуться» - в багажнике служебного авто он возил ящик «Каберне» и ящик «Шардоне». То, что допустимо в разговорной речи, бывает неприемлемым в газете. Можно начать с безобидных разговорных конструкций вроде «червячка заморить» и «коня привязать», а закончить уж чем-то совершенно вульгарным. Распространившаяся широкими тиражами на газетном рынке жёлтая пресса и вовсе развела полемику по поводу употребления матерщины. Приводятся примеры, когда ругательство спасало ситуацию, как более сильное руководство к действию, чем обычное слово. Например, на войне, когда политрук поднимал бойцов из окопов, вряд ли он в вежливой форме предлагал бойцам идти в атаку, на смерть. Не могут звучать мягко приказы альпинисту, зависшему над пропастью. Желаете излишне поострить - существует общение в узком кругу, где ваш своеобразный юмор будет оценен. Но есть средство коммуникации делающее информацию доступной всем, в том числе и незнакомым вам людям. И по поводу экстренных ситуаций. Человек может что угодно говорить или кричать, находясь в бессознательном состоянии – в бреду, когда его пытают, или в минуту высочайшей опасности, пусть даже потенциальной. В судебной практике даже преступника проверяют на вменяемость, и, если психиатр его признаёт невменяемым, то его считают больным и в тюрьму не отправляют. Существо же сознательное, гомосапиенс, тем и отличается от животного, что может мыслить. А поразмыслив, принять правильное и обязательно социальное решение. Геннадий Сенкевич |
||
| Категория: Статьи | Автор: Геннадий Сенкевич | нравится 0 Дата: 24:09:2012 |