Санаторий для пенсионеров
|
Сегодня солнце светит как-то по-особенному. Поют птицы, и весело на кухне запевает свою песню чайник. - Мама, мы сегодня поедем к бабушке? – спрашиваю я. -Наверное, нет, - тихим голосом отвечает мама. - Но я обещал встретиться с друзьями. С друзьями своего лета, с друзьями по детским играм. - Бабушка неважно себя чувствует. - Она заболела? Лежит в больнице? Сердце защемила тревога и настороженность. Его удары, словно шаги, куда-то удалялись и становились все глуше и глуше. А мама старалась не смотреть мне в глаза. Ее взгляд блуждал по чисто вымытому столу, по начищенным кастрюлям, по белоснежным занавескам на стене. -Хорошо. Мы поедем к бабушке. Но только не в деревню, а в пансионат. - В пансионат…. Что это такое? Какой-то лагерь? Профилакторий? - Это санаторий для пенсионеров. Сердце снова бешено забилось. Оно билось как маленькая птичка в клетке. Сердцу хотелось выпрыгнуть, куда-то бежать, расталкивая все на своем пути. Наш Москвич подъезжал к лесу. Желтизна берез перекликалась с краснотой осенних листьев. Вдали гордо возвышались сосны и ели, поражая воображение своей мощью, силой, красотой. День стоял прозрачный, тихий. Вспоминались слова А.Пушкина «Люблю я тихое природы увяданье…». Но казалось, мама не замечала этой красоты. Ее руки крепко держали руль, а глаза смотрели в одну точку – на лесную дорогу, которая уходила то влево, то вправо. - Ничего, ничего, все хорошо, - иногда повторяла мама. А вот и показался дом желтоватых цветов. «Осенью и должны быть дома желтые. Как красиво все сочетается,» – подумал я. И мое воображение рисовало бал, на котором танцуют прекрасные женщины в оранжевых, желтых, зеленых платьях. А рядом с ними стоят кавалеры в черных сюртуках. И главной королевой бала выступает моя бабушка. Самая красивая, самая добрая женщина на земле. А бабушка в это время сидела на скамейке, читала книгу своего любимого А. Пушкина. Шерстяной платок укутывал ее плечи, а на голове весело примостился берет – подарок моего папы, который умер два года назад. - Серафима Петровна, вот мы и приехали, - каким-то глухим голосом произнесла мама. - Да, да, дочка, прости, что не смогла вас встретить на дороге, - голос бабушки дрожал, выдавая смутную тревогу. Бабушка засуетилась, ее руки стали нервно теребить платок, а книга упала на землю. Пушкин лежал на земле, ветер переворачивал страницы, а я вдруг все понял. Понял, что бабушку отдали в Дом престарелых, что теперь она не нужна никому, что теперь не будет рядом ее теплых рук, которые всегда безошибочно определяли мою температуру, не будет ее наставлений: «Ванюша, расти честным человеком», не будет теплых пирогов с морошкой, не будет ничего…. - Валя, там у меня идет пенсия. Пусть копится для малого. Может ему пригодится когда-нибудь. Бабушка и здесь думала о нас, обо мне, как всегда забывая о своих желаниях. - Вам здесь хорошо? – спросила мама. - Да, да, очень. Меня даже просят чистить картошку и варить кисель. Мне не сложно. А что без дела сидеть… Вдруг бабушка взяла мою руку в свою теплую ладонь: «Ванюша, будь честным человеком, помни своего отца и не забывай меня». - Мы еще приедем, - прокричала мама, когда мы уже садились в машину. А я бабушке так и ничего не сказал. Не сказал, хотя понял, что произошло что-то страшное в нашей семье… Страшное, нечеловеческое…. В декабре перед новым годом раздался звонок. Звонили долго, и гудки были какие-то торопливые, бьющие в самое сердце. - Ваня, возьми трубку, - кричала из соседней комнаты мама. - Хорошо, - почему-то неторопливо ответил я. Разговаривать сейчас не хотелось ни с кем, перед глазами все еще стоял разноцветный хоровод осенних листьев и желтый дом, и книга в грязи, и бабушкины глаза. - Квартира Александровых? Серафима Петровна ваша родственница?- неслось из трубки. - Да. Что с ней? - Она умерла пятого дня. Мы ее похоронили на нашем кладбище. Она не велела вас беспокоить. Только просила передать записку. Приезжайте. Я поехал один. Поехал в санаторий для пенсионеров. Деревья стояли в серебряном наряде, пушистый снег падал мне на глаза, превращая свои снежинки в слезы, а ветер ласково трепал за щеки. Снова стояла хорошая погода, снова я оказался в плену красоты. Но сердце щемило, тоска заполняла его, и хотелось кричать от этой боли. От боли сердца, души и разума. - Вот эту записку вам оставила Серафима, - какая-то бабушка передала лист школьной тетради. «Ванюша, будь Человеком», - было написано аккуратным почерком. Прошло несколько лет. Я выучился на адвоката, создал семью, помогаю санаториям для пенсионеров. Но всю жизнь помню заповедь бабушки «Ванюша, будь Человеком»…. |
||
| Категория: Рассказы | Автор: Дарья Романова | нравится 0 Дата: 09:01:2014 |