Башни суда центрального
Упирались леплеными лилиями
В медное небо над городом,
Уже теперь точно осеннее.
Звуки этой большой машины
В воздухе толстыми линиями
По верному назначению двигались,
И имя им было – бИллионс*.
Погасли лампочки в Сити*,
И уже проникает сомнительно
В мозг, как яд, наслаждение,
И мир все равно, что невидимый.
А на улицах по соседству
Патрули упиваются вскриками,
На асфальтовом облике времени
Позабытыми "воротниками"*.
В переулках секли* проституток.
Их глаза, ни в чем не повинные
Мерцали немым отражением
В опустевших витринах Зары.
Наступив на горло, события
Мурлыча песни старинные
Обступили, не ждя возражений
Того, кто умел плакать.
Пространство сжимало скулы
И в воздухе пахло бензином
И он на коленях неистово
Умолял вернуться силу.
А события окружали,
Застывая каплями крови,
И нежно его царапали
Где-то в районе горла.
Он был единственным зрителем
В театре чужих отражений
И устал он жить победителем
И устал он от воскрешений.
Дописав последние строчки
На оставленной нищем газете
Он забыл свое имя,
И все остальное на свете
Из парка тянуло стужей,
А он пил глотками большими
Из дула, как из кувшина
Звон оглушительной вечности
*биллионс - миллионы
*Сити - бизнес-район в центре Лондона
*"воротники" - "белые воротнички", офисные работники
*секли - заменяет другое, более грубое слово
|