Охотничьи байки
|
Николай демобилизовался торжественно и весело: от оглашения приказа до возвращения домой в его душе царил сплошной праздник. Счастливые родители живо оповестили всех родных и закатили такое застолье, аж вредные соседи трижды позавидовали. Хотя их тоже не забыли и даже ни словом, ни кулаками не обидели. Сержанта-десантника тепло поздравляли, и каждый норовил с ним лично выпить и пожелать найти свое место на гражданке. И желательно под солнцем. – А почему только на одной гражданке? Я всех люблю, – шутил Николай, еще не веря, что уже дома. Специально приехавший по такому приятному случаю из глухой провинции двухметровый дядька Николая был фигурой заметной. К его басу прислушивались. Оглядев присутствующих, он с сожалением признал: почти одни женщины. – У меня созрел тост. – Все сразу притихли. – Женская красота это страшная сила! Поэтому-то мужчины и мрут со страху. Довольные представительницы прекрасной половины человечества весело загоготали, и каждая захотела с ним чокнуться. Он никому не отказывал, приговаривая: «Чтобы деньги водились». – Мужиков так мало осталось, что даже выпить не с кем. – Так ты тогда с волками и с медведями… – подсказала троюродная сестра тетя Мотя. – Ты же в лесу живешь. – Я с удовольствием бы, да не пьют – здоровье берегут. Еще и не курят… Ну это еще можно хоть как-то объяснить: все-таки в лесу обитают, потому строго исполняют требования противопожарной безопасности. Но уж выпить-то, по праздникам могли бы с любителем и ценителем природы. – Так они хоть и звери, но далеко не глупые: зачем же из-за пятидесяти грамм подвергать свою жизнь опасности. Поди, все знают, что ты заядлый охотник, – пригрозила пальцем тетя Мотя и так хитро ухмыльнулась, что присутствующие не знали что и подумать. Большинство пришло к выводу, что он охотник многопрофильный, в том числе и за женщинами. Он и не скрывал своих разносторонних пристрастий, поэтому широко улыбнулся, после чего опрокинул стопку и заразительно крякнул. Захотелось повторить, и он внушительным жестом снова привлек к себе внимание. – Милые женщины, с удовольствием выпил бы за вас стоя, но у меня это лучше получается лежа. Засмеялись все, даже семидесятитрехлетняя тетя Нюра, которая на радостях даже забыла прикрыть свой беззубый рот. – Я согласна, – прошепелявила она и залилась потешным хохотом. Во время перекура дядька серьезным тоном пригласил единственного племянника на охоту. – Чего тебе тут в городе томиться? Приезжай, дай душе свободу... На кабанов сходим: в этом году их столько, что патронов не хватит. – Обещаю. По первому снегу обязательно наведаемся в вашу глушь. А то давненько я ружьишком не баловался: всё автоматы да автоматы... Две недели пролетели как долгожданное увольнение. Николай всегда держал слово, поэтому с радостью отправился навестить родного дядьку Федора, который вот уже сорок лет тихо обитал в райском уголке, окруженном девственной тайгой. Зима в этот год сразу и очень серьезно заявила о себе: за двое суток навалила столько снега, сколько иногда и за месяц не выпадало. – Завтра на лося пойдем. Мужики видели – совсем недалеко, – с вечера объявил Федор. Глаза Николая загорелись юношеским азартом. Утром сборы были недолгими. Вышли еще затемно. Через два часа оказались в заданном квадрате, а вскоре обнаружили лосиные следы и свежий помет. И началось преследование. Пять часов безуспешно гонялись: матерый лось оказался хитрее – он так запутал следы, что охотники снова вышли на исходную точку. Задетое самолюбие толкало Федора продолжить охоту, но уставший Николай предпочел отдохнуть и полюбоваться зимней природой. Зенитное солнце нещадно слепило глаза, дикая тишина ликовала. Ее нарушали только снежные лавины, с шумом падавшие с мохнатых лап гигантских елей и сосен. А практичный Федор уже облюбовал пенек и достал фляжку со спиртом. – Давай, племянник, за удачу лося, которому сегодня крупно повезло. Но в следующий раз ему ни за что не уйти. Слово даю, – уверенно заявил он и для наглядности продемонстрировал увесистый кулак. – Что, кулаком убьешь? – пошутил Николай и недоверчиво покачал головой. – После третьей расскажу интересную историю. Когда затаившийся лес услышал дружные возгласы «у-ух!» и продолжительное «ху-у-у!», умиротворенный Федор перешел к воспоминаниям. – Мой отец и твой дед, знаешь, какой был! Я по сравнению с ним слабак. Представляешь, он на спор свою наковальню через всё село пронес! – Как? – удивился Николай и снова взялся за фляжку: последовали короткие «ух-ху». – Да очень просто, – ответил заправский рассказчик, закусывая соленым огурцом. – Мужики привязали наковальню веревками и накинули ему на плечи. А он встал и пошел себе. Кряхтит, пердит, а идет... Всего-то с десяток остановок сделал, но донес. Обратно уже на телеге возвращали: желающих повторить подвиг не нашлось. – Проставились? – Пусть бы только посмели надуть... Маманя говорила: целую неделю потом шумно гуляли. Ох и здоровый был! Когда на масленицу устраивались кулачные бои или бились стенка на стенку, папаня наш первым номером шел. Потом уже все боялись против него выходить. А однажды от соседней деревни на бой против него вышел неказистый малыш: какой-то неизвестный заморыш. Откуда взялся? Наши заинтересовались: надо же, и не боится! Батя поплевал на кулачищи и... раз ему, второй, третий снежные лавины, и всё мимо. Уж больно шустрым и техничным оказался новичок: пригнется, поднырнет под рукой и ударит. Сам понимаешь, для нашего это дробинка. Он опять, а получается – только попусту морозный воздух гоняет. Тут отец совсем рассвирепел: вот-вот схватит этого неуловимого соперника и сломает ему хребет или башку отвернет. Все в ужасе. А тот и сам понял, что ему кранты, и бросился наутек. Папаня – за ним. Тот в горку, а она скользкая: он назад... Наш-то уже замахнулся – всё, сейчас убьет. Как врезал со всей силой и угодил в березку – как он ее не заметил, – а она только хрустнула и пополам. Тут такое началось! Отец от боли медведем взвыл, а заморыш так заорал, что хоть уши затыкай. – Так дед же в него не попал? Выходит, со страху? – Если бы! Тут гораздо хуже! Когда он скатился, то обрубок березы угодил ему прямо между ног. Представляешь, на скорости и пахом. Народ, когда узнал, в чем дело, покатился со смеху. А того незадачливого смельчака потом в больницу отправили: больше он в наших краях не появлялся. Видать, приехал на праздники к кому-то в гости, ну, его и привлекли. – И так неудачно. – Зато память какая и наука! А для меня наукой послужил такой случай. Шли мы как-то летом через луга. Вдоль дороги паслось стадо. Тут дружки мои начали: «Федьк, а вот этого быка ни за что не свалишь с ног... Такой здоровенный, что у тебя кишка тонка...» А я уже два раза спор выигрывал. Ну, думаю, дело привычное: одним ударом завалю скотину рогатую. Не свою же. Обматываю кулак носовым платком, подхожу к рыжему бычаре, а тот ноздри раздул и спокойно под палящими лучами продолжает жевать. Совсем не боится. Меня такое зло взяло: еще бы, чтобы какой-то бык демонстрировал полное безразличие ко мне! Подобная наглость мною была воспринята не только как презрение, но и смелый вызов. «А рога-то солидные. Если что, несдобровать», – подумал я и тут же отбросил все сомнения. Сам понимаешь, что мне оставалось в этой непростой ситуации... Чуть захмелевший дядька продолжал, а племянник отчетливо представлял дальнейшие события десятилетней давности. Потный Федор настроился, сжал красные кулаки и ударил в нижнюю челюсть быка со всей богатырской силой. Тот качнулся назад, испуганные зрачки со страху закатились куда, в глазах застыла плотная пелена... Нервозная пауза пугала. Вдруг задние ноги подкосились, и бык как по команде сел на свой увесистый зад, будто раздумывал, что же делать дальше. После невзрачного короткого рева он нехотя рухнул набок. Нокаут!!! Друзья проявили дружное удивление и восхищение. Пока Федор растирал свою ударную руку, одни хлопали его по плечу, другие как-то по-детски и неуклюже стучали своими безобидными кулачками в его могучую грудь. Но радость их оказалась короткой. Приятели прошли метров двадцать, вдруг кто-то оглянулся и увидел несущегося на них разъяренного быка. – Полундра! – последовал дикий от ужаса крик, означавший команду «Старт!» Подчинились все: никто не хотел оказаться последним, зато лидеры постоянно менялись. Перед глазами Федора мелькали острые бычьи рога и красные от ярости глаза. Дружная компания неслась без оглядки: для небывалой резвости одного топота копыт им было достаточно. Когда справа мелькнуло озеро, раздумий уже не возникало: поворот оказался настолько крутым, что их массивный преследователь должен был переломать себе ноги. Однако тяжелый топот продолжался, казалось, что с каждым разом он приближался. Это подстегивало спортсменов по принуждению: только бы не споткнуться, только бы не упасть... Однако водоем, показавшийся на первый взгляд спасительным, сразу же разочаровал деревенских бегунов: оказывается, некогда глубокое и чистое озеро уже давно стало болотом. Преодолев скользкую жижу, перепугав местных лягушек, диких и домашних птиц, парни с большим трудом достигли середины. Федору оказалось по грудь, но он тут же присел, оставив на поверхности одну лохматую голову: в этот миг она любого должна была напугать. Но он-то этого не знал, поэтому обнадеживал себя мыслью, что разъяренный бык побрезгует взять ее на рога. Переведя дух, все одновременно оглянулись: а где же бык? Ведь все до последнего слышали его угрожающий топот. Пришли к выводу, что он спрятался в зарослях камыша и притаился. Пришлось выжидать еще полчаса, согласны были и больше, однако вонючее болото стало засасывать. Тогда решили потихоньку выбираться, на всякий случай на противоположный берег. – В родное село мы вошли мокрыми, грязными и страшными. В целях безопасности оглядывались через каждые два метра. Перед мальчишками и родными оправдывались, что ловили раков, но никто так и не поверил: во-первых, в болоте они не водятся, а во-вторых, одетыми в наших краях их даже пьяные не ловят. Вот так и закончился наш трехкилометровый кросс по пересеченной местности, который завершился водными процедурами... – Да, марш-бросок получился поучительный, – резюмировал Николай, доставая из рюкзака бутылку водки, подарок из города. Довольному взгляду своего дядьки он ответил пояснением: – Когда дома я увидел приготовленную тобой фляжку со спиртом, подумал: сколько на охоту ни бери – всё равно будет мало. Вот я и... Радость Федора мгновенно переросла в родственную гордость: – Недаром говорят, что армия – это всё-таки большая школа жизни! Напомнил ты мне про быка и реальный случай в армии. Это произошло в дождливом августе. Я со своим отделением возвращался из аэродрома в часть. Погода оказалась нелетной, и мы в плохом настроении шлепали по проселочной дороге. Десантники – народ высокий, но особенно выделялись два друга: под два метра и внешне очень похожи. Я по сравнению с ними – мальчишка, зато для них в доску свой: хохмач и добрый командир! Мы гуськом ковыляли задами небольшого селения: справа на пригорке дома, а слева луг, за которым начинался густой смешанный лес. На нашем пути как бы случайно, но, я думаю, в жизни ничего не происходит случайно, оказался молодой бычок, привязанный к колу. Чего это он тут один пасется? У меня родилась мысль проверить его, а заодно и своих подчиненных на силу. Начать я решил с самого сильного. – Гриша, а можешь завалить этого двухгодовалого бычка? – Запросто, – последовал необдуманный ответ: для него это было характерно. Гриша уверенно подошел к животному и только после этого стал ломать голову, как же это сделать. Пришлось дать ему подсказку. – Я слышал, что Поддубный брал быка за рога и так сильно давил набок, что тот сразу капитулировал перед его силой и копыта кверху. Двухметровый детина ухватился за еще неокрепшие рога и попытался повторить необычный подвиг прославленного русского борца. Но строптивое животное уперлось и не хотело так легко сдаваться. Неужели догадывался, что перед ним далеко не Поддубный? Гриша напрягся еще сильнее: глаза бычка стали наливаться кровью, а подвижный зад стал смещаться и создавать вспотевшему солдату сложности. На правах командира я обратился к другу Григория. – А ты чего смотришь? Брат изо всех сил корячится, а ты любуешься и ржешь как сивый мерин. А ну хватай жертву за хвост и держи, пока не сдастся на милость победителя. Серега подчинился с радостью, он уперся коваными каблуками в землю и так сильно натянул хвост, что тот показался струной. Гриша уже выходил из себя, пытаясь то вправо, то влево раскачать упрямого бычка, чтобы свалить его. Но скотина рогатая по своей глупости или молодости не понимала, чего же от нее хотят. Ей бы спросить по-русски или по-скотски, а лучше сразу поддаться и тем самым подарить огромную радость российскому солдату, так нет, уперлась, как бык, хотя по размерам и весу явно не дотягивала до взрослого сородича. Из-за туч выглянуло солнышко, видимо, тоже заинтересовалось этим неравным поединком. Увлеченные друзья продолжали жилиться: один спереди, другой сзади, но строптивое домашнее животное отчаянно сопротивлялось. Заинтересованные зрители были на стороне человекообразных, они громко гоготали и наперебой давали советы. Не знаю, где было больнее бедному бычку, но зад его среагировал гораздо быстрее, выбросив приличный шматок свежего дерьма. И что удивительно, сделал это очень выразительно и точно. – Какой точный выстрел! – выпалил я, заливаясь от смеха. Но Серега, награжденный за рьяное старание первой порцией, в пылу азарта даже не осознал всей пагубности своего положения. Ему бы, дураку, вовремя опомниться и принять к сведению первое предупреждение, а он с бронзовой лепешкой на груди с еще большим усердием продолжал тянуть проклятый хвост: в результате последовало повторное испражнение. На этот раз жидкая струя теленка обдала невезучего солдата с ног до головы. Сверкающие на солнце вонючие потоки так украсили незадачливого бойца, что, глядя на него, удержаться от хохота было просто невозможно. А он стойко терпел все унижения воинской службы, полагая, что его друг имеет дело не с хвостом, а с рогами, поэтому рискует жизнью. Заразительный смех, перемешанный со стойким запахом свежего навоза, буквально скосил всех свидетелей этой жуткой картины. Схватившись за животы, десантники катались в густой траве, но упертый Серега и не думал отпускать хвост. А Гриша, глядя на него, тоже не сдавался и продолжал затянувшуюся борьбу с несговорчивой скотиной. Сколько бы это продолжалось, неизвестно, но вдруг раздался предупредительный выстрел. Десантники одновременно оглянулись и увидели несущуюся на них разъяренную полную женщину с граблями: она оказалась совсем близко, метрах в пятнадцати, а за ней едва поспевал мужик с ружьем. Если бы мы не успели вовремя вскочить, она словно катком прошлась бы по нашим горизонтальным телам, а потом с удовольствием затоптала бы своей внушительной массой, чтобы не оставить никаких следов. Погибать, тем более при таких обстоятельствах, никто не изъявил желания, поэтому среагировали мгновенно. Уже на ходу смекнули, что к чему, и врассыпную рванули кто куда. Лично я помчался в сторону леса: вот где пригодилась армейская сноровка, выучка и тренировка. Вскоре выяснилось, что я не один такой умный. Заросшее поле мы преодолели за несколько минут, а затем тут же затерялись в густой летней растительности. Отлежались, отдышались и стали искать друг друга. Каждый уверенно шел на специфический запах – никто не ошибся. Только пересчитав личный состав, я успокоился: на этот раз обошлось без потерь. Но что делать с Серегой? Нашли родник, чистотой которого пришлось пожертвовать ради надлежащего внешнего вида воина-защитника. Он два раза застирывал свою форму, но без мыла и стирального порошка это оказалось не под силу. Посоветовали обратиться к хозяйке бычка, но он почему-то категорически отказался: предпочел задохнуться от зловония, чем от ее граблей или кулаков. А вонь и вправду стояла несусветная. Поэтому во время марш-броска по лесистой местности он бежал за шустрым отделением сзади метрах в десяти. В часть прибыли со значительным опозданием, за что получили справедливый нагоняй от дежурного офицера: Серегу заблаговременно спрятали, а затем отправили в баню отмываться и отпариваться. Однако с первого раза не удалось: даже три флакона «Тройного одеколона» не могли отбить стойкий запах скотины рогатой. Пришлось бедолаге всю неделю спать в диких зарослях крапивы, зато на свежем воздухе. Вот чем закончилось наше соревнование с безобидным на первый взгляд бычком, который, наверно, на всю жизнь запомнил гиганта Гришу и его напарника Серегу. Да и сам он оставил о себе неизгладимое впечатление, поскольку больше по этой дороге мы не ходили: боялись мести взрослеющего с каждым днем упрямого бычка и встречи с его агрессивными хозяевами: а вдруг обиду затаили? И не только на нас, но и на всю армию?! А это сразу война местного значения – а кому хочется воевать в мирное время? В военное-то и то немного наберется, а тут… Зато вспоминали те эпизоды не просто с теплым бесшабашным удовольствием, отдающим неприятным запашком, а с дружным хохотом. ...Опустошив за разговорами бутылку, мы нехотя привстали. Взглянув на пустую сиротинушку, я с досады плюнул. Дядька поправил: – Не плюй в лесу. – Почему? – У нас не принято: он нас кормит. А во-вторых, ты хоть раз видел, чтобы лесной зверь плевался? – Не приходилось. – Вот видишь! – А как же верблюд? – оживился я. – Так то пустыня. А может, те места и стали безжизненной пустыней, потому что жившие там люди доплевались. А потомки расхлебывают. Полностью согласившись с приведенными доводами, я заверил себя, что с этой минуты окончательно исправился. «Как же в жизни всё взаимосвязано: вот когда-то темные люди приучили верблюдов плеваться, так с тех пор горбатые корабли пустыни и плюют в их сторону: чтоб им неладно было». Вдыхая свежий похмельный воздух, мы с легкой душой ринулись обратно. Шли долго, поэтому настроение менялось с каждой минутой, усталость уже сказывалась на моих непривычных городских ногах: даже армейские тренировки не спасали. В гулком лесу давно стемнело. Кроме хруста я ничего не слышал и не видел. На затерявшуюся в дикой глуши деревню вышли с небывалой радостью, правда, совсем с другой стороны, но это ничего: главное, почти дома! На нее тоже уже навалились вечерняя тишина и какая-то приятная домашняя грусть, а мы уверенно шлепали дворами к заветной цели, где нас ждала роскошная целебная баня. Когда приблизились к очередному частоколу, приметили на веревке огромные женские трусы, они с шумом развевались на ветру: их бросало то вверх, то вниз. Первоначально мы прониклись к ним обыкновенным мужским сочувствием. – Вот до чего продрогли! – резюмировал сосредоточенный Федор, застыв около неказистого забора. – Как паруса, – сравнил я, хотя сам ни разу парусника не видел: откуда в наш век цивилизации? Да и служил-то я в десантных войсках, где главное достопримечательностью части была замечательная библиотекарша Любаша с большим и просто неотразимым задом. Если она шла на работу и с работы, на обед и с обеда, то все занятия в полку временно прекращались: весь личный состав устремлял на нее не просто любопытные, а намагниченные взгляды. Я не был исключением и, естественно, зачастил в библиотеку: ничто человеческое мне не чуждо. Ее тело состояло как бы из двух частей: верхняя – стройная и миниатюрная с милым ангельским лицом, а нижняя – не менее привлекательная во всех отношениях. А если кратно охарактеризовать, то аппетитно-габаритная. Целый год я стабильно захаживал к ней и красиво ухаживал, но так и не вызвал в ней возвышенных чувств, а еще десантник… А раз не уговорил, то с тех незапамятных пор полностью разочаровался в подобных женщинах: есть же у меня мужская гордость, да и вкусы с годами меняются. Еще как! Таким образом, воспоминание о ней осталось, мягко выражаясь, не из приятных, откровенно признал я, представляя ее на вершине стремянки, да еще во весь рост. А когда она якобы потянулась за книгой и сильно нагнулась, я даже сейчас чуть не грохнулся… в сугроб, чтобы освежиться. Только сила неукротимой воли и стойкий характер, закаленный в тяжелых условиях отсутствия элементарной женской ласки, заставили меня тогда держать дрожащими руками эту злополучную стремянку. Сейчас я ни за что не сдержал бы себя. А тут еще возбужденный фантазией алкоголь изнутри подогревал мою обиду, которая переросла в откровенную злобу на всех и вся. И вот теперь попались на глаза эти безразмерные трусы. Я представил их на Любаше: в самый раз! – Раз уж не пришлось пострелять в лесу, то... А что если мы, – озорно кивнул я в их сторону, – со всей пролетарской ненавистью шарахнем по ним? А дядька мой что, из другого теста? Он конечно же с буйной нетерпеливой радостью поддержал мою спонтанную идею мести, поскольку, видимо, испытывал неприязнь не к их виртуальной, а настоящей хозяйке. Сколько она измывалась над его горькой потребностью и сладким желанием, сколько она издевалась над его мужской гордостью! И вот представился случай свести счеты. – Ты в левую половину, а я в правую ягодицу, – на правах старшего по-хозяйски распределил он обязанности, решительно заряжая патрон. Николай с радостью последовал его примеру. Только родственники изготовились, а обледеневшие трусы, словно почувствовали, что находятся под прицелом, и с вызывающим видом продолжали неприлично болтаться. Тут налетел порывистый ветер, и они затрепетали на ветру. Еще бы! Тут пахнет не солью, а порохом. Снайперы изготовились, а они суетливо туда-сюда: «ух-ах, ух-ах», нахально демонстрируя свое бесстыдство. Родственники пришли к выводу, что даже под страхом неминуемой смерти они и не думали сдаваться. Это еще больше раззадорило их. «Ах, вы так?!» Захмелевшие охотники не могли вынести такой наглости и в пылу азарта почти одновременно по ненавистной мишени: бах-ба-бах!!! И тут же с профессиональным любопытством устремили заинтересованные взгляды в свою дыру, словно рассчитывали увидеть там свое прошлое, где бережно хранилось самое интересное, интригующее и сокровенное. Сфокусировав внимание на зияющей мишени, снайперы попутно отыскали там и не очень приятные моменты. Чтобы быстрее избавиться от позорных и постыдных сцен, они поспешили вырваться оттуда и с радостью окунулись в настоящее, где еще существует справедливость. Не успели победители насладиться здоровенными пробоинами – точными и равноценными, – как дверь избы распахнулась и в их сторону в одной ночной рубашке с ухватом и фонариком помчалась хозяйка. Своим видом она напоминала сторожевую овчарку. А тут еще она включила голос и так громко, завывающе-угрожающе заверещала, что, казалось, сейчас вся деревня сбежится. Первыми ее поддержали соседские псы. Тут такое началось! Родственники-мстители хоть и были в белых маскировочных халатах, но их лыжи, ружья, а главное, красные физиономии разглядел бы даже полуслепой. Они словно по команде так резво бросились в лес – и откуда только силы взялись. А сзади: «Держи воров. Сеня, стреляй! Уходят...» Кому хочется получать пулю в спину или в пятку. А еще хуже, картечь в зад! Поэтому вынужденным беглецам эти возгласы только придали дополнительную прыть. Пришлось в панике плутать и путать следы, чтобы только не догнали, не опозорили. На это ушло целых два часа! Последние метры давались с большим трудом, зато из леса вышли совсем с другой стороны и незамеченными. Тихо подкрались к своему полусонному двору и с радостью скрылись за скрипучими воротами. А уж в своем доме-крепости их никто не достанет. Как говорится, не пойман – не вор. Уже в бане, дав волю березовым и дубовым веникам, они с облегчением восклицали: – Вот бабахнули! – Так шандарахнули, что потом дополнительно семь километров быстрее ветра неслись. А ведь были всего в двух шагах от дома! – Выдохлись, зато остались целы и невредимы. Хорошо еще, что продавщица Люська в тот миг свои парадные трусы не видела... – А то точно догнала бы. Трусы для женщины – это святое! – А мы нанесли им непоправимую обиду. – Всё равно что посягнули на честь хозяйки! – А ей-то какая радость: хоть трусы и пострадали, зато она сохранила свою невинность! |
||
| Категория: Рассказы | Автор: Николай Культяпов | нравится 0 Дата: 20:11:2011 |