Другой Тенерифе
|
Другой Тенерифе 1. Юг. Странные фантазии иногда посещают нашу голову. Порой они не дают нам спать, порой помогают в творчестве, порой воплощаются в жизнь, но чаще всего улетучиваются также быстро, как последнее прости перед побегом. Ничем, кроме пустой фантазии, я не могу объяснить вдруг возникшее желание посетить Канарские острова. Вернее, могу, если покопаюсь в подсознании. Образ тропического острова с теплой волной, ласкающей ступни; белый песок, дарящий восторг при соприкосновении; легкий бриз, овевающий прохладой раскрасневшееся от избытка впечатлений лицо; зеленые пальмы, дающие отдых в своих ажурных тенях; изумрудная зелень, оттеняющая фруктовый рай; голубое небо, переходящее в лазоревый океан. Как не захотеть увидеть такое хотя бы раз в жизни? Вот потому-то среди прохладной испанской весны нынешнего года мне вдруг захотелось махнуть на недельку на Канары. Снежный пик, царящий над вечнозеленым лесом, вулкана Тейде конкретизировал желание попасть именно на Тенерифе. Мечтая о Тенерифе, я исходила из двух постулатов, впоследствии оказавшимися неверными в корне. «На Канарах всегда тепло» и «Там купальный сезон длится круглый год». К моему не очень большому сожалению, я не отношусь к числу тех туристов, которые заранее досконально изучают предстоящий маршрут и ставят галочки, отмечая пройденные вехи. Для меня путешествие - это всегда путь в неведомое, потому что я люблю делать открытия на ровном месте. Признаюсь честно: поездка на Тенерифе полностью соответствовала моим пристрастиям путешественника – она была сплошное открытие. Авиаперелет Барселона-Тенерифе Сур не отличался ничем примечательным. Три с половиной часа полетного времени пассажиры старательно пытались проспать, благо свободных мест хватало на каждого с лихвой. Мне заснуть не удавалось – я никак не могла согреться. План путешествия у меня был приблизительный. Я знала, что шесть ночей я проведу в обществе членов международной организации «Сервас», которые любезно пригласили меня разделить их кров. Шесть ночей – три хозяина – три члена организации, адреса которых хранились в памяти моей записной книжки. Сервас – международная организация, возникшая в 1947 г. с целью борьбы за мир во всём мире. Первоначально она называлась "Peacebuilders". Нынешнее название переводится с эсперанто как «Я служу» (имеется в виду «я служу делу мира»). Собственно говоря, придумали её студенты, которым показалось, что когда ездишь в другую страну, гораздо лучше останавливаться в гостях друг у друга, чем в гостиницах. Основная идея как раз в этом. Чтобы не было войн, нужно, чтобы люди подружились и смогли хорошо друг друга понимать. А для этого они, путешествуя, останавливаются друг у друга в гостях, что позволяет лучше понять иную страну, иную культуру, иной образ жизни. С 1973 г. Servas International признан как неправительственная организация, действующая под эгидой ЮНЕСКО. По неписанным правилам «Серваса» останавливаетесь Вы в доме человека (который называется хостом) на две ночи (можно и больше, но только если он сам это предложит), Вы с ним общаетесь, а если у него есть время и возможность, то он показывает Вам свой город, может быть, и свозит куда-нибудь. Есть в списке и дэй-хосты – люди, у которых нельзя остановиться, но которые с удовольствием поводят Вас по городу. В «Сервасе» есть самые разные люди – студенты, супружеские пары средних лет, глубокие старики – но, как правило, все люди доброжелательные (иначе бы они не стали Сервас-хостами). Русским «Сервас»-путешественникам в Европе обычно очень рады, потому что таковых почти не видели. В «Сервасе» очень высокий уровень взаимного доверия. Если показать Сервас-хостам свой паспорт Сервас-путешественника, они, как правило, отдают ключи от своего дома. По этой причине в эту организацию не записывают автоматически - сначала нужно пообщаться с Сервас-интервьюером, и, если после разговора, он готов за Вас поручиться, тогда проблем со вступлением нет. Шесть ночей из семи у меня были расписаны по адресам Сервас-хостов, но первую ночь я должна была все-таки провести в отеле. Поскольку отель не был зарезервирован, назойливая мысль не выходила из моей головы. - А где я буду спать этой ночью? – Ну что ты, в самом деле, отель не сможешь на ночь найти? – успокаивала я сама себя - это же страна отелей! Но, несмотря на очевидные истины, беспокойство мое не только не уходило, а разрасталось все сильнее. Пытаясь его заглушить, я представляла себе новые знакомства и новые события, которые ждали меня в ближайшем будущем. Я знала наверняка, что мне предстоят знакомства с интересными людьми, поскольку я не встречала среди «сервасов» ординарных личностей. В каждом из них спрятана своя изюминка. Я состою в организации «Сервас» без малого шесть лет, но возможностью путешествовать, останавливаясь «в гостях», пользовалась впервые. Несколько раз за это время я сама предоставляла свою квартиру членам «Сервас». Это были, в основном, путешественники из Западной Европы и Америки. Сильнее всего поразил меня первый контакт, когда в Москву приехали две молодые французские семьи. Обе французские жены были беременны, как говорится, на сносях. Несмотря на это, мы с ними целый день гуляли по московскому центру, прошли без остановки бодрым шагом от Метро «Площадь революции» до «Парка Культуры», при этом постоянно находили все новые и новые темы для разговора. Их очень интересовала жизнь в России, культура и архитектура, история и география. Насколько могла, я удовлетворяла их любопытство. Им очень хотелось познакомиться с национальной кухней и попариться в русской бане. Последнее я категорически не посоветовала делать, а то пришлось бы становиться крестной матерью сразу двум маленьким французам. Впечатлений о встречах с «Сервас» путешественниками у меня накопилось много, а теперь я сама была в этой роли. До встречи с «Сервас» хостами у меня был день, который, как и все остальные, я собиралась провести с наибольшей пользой. Основной из поставленных задач первого дня на Тенерифе было найти отель – самый приличный из всех недорогих, чтобы можно было сразу, бросив вещи куда попало, пойти наслаждаться океаном. Взяв на столе в зале прилета аэропорта карту-схему острова и ткнув в нее пальцем, я попала в весьма злачное место – Лас Американос, которое считается одним из самых популярных мест на юге Тенерифе. Выйдя из автобуса в Лас Америкас и пройдя несколько самостоятельных шагов вдоль береговой линии, я никак не могла уловить то, ради чего приехала – влажный, насыщенный ароматом гниющих водорослей, теплый при океанский воздух, создающий особую атмосферу, которая моментально изменяет сознание человека и приводит в состояние нирваны. Я не могла впасть в нирвану ни при первом шаге на острове, ни пройдя по нему в поисках отеля три улицы. Мне было холодно, я никак не могла согреться, и с каждым шагом мне становилось все хуже и хуже. Особенно плохо мне стало при виде огромной надписи на стене дома «Вся недвижимость Тенерифе к вашим услугам», написанной по-русски, причем тем же шрифтом, что на каждом углу в Москве. Наверное, я бы умерла прямо под этой надписью, но, к моему счастью, нашелся отель совсем неподалеку от вывески, который в связи с не-сезоном сдавал свои номера посуточно всего за 40 евро. В комнате отеля я поняла, почему не дождалась нирваны – мое тело ломало от высокой температуры и прочих неприятностей, сопутствующих гриппу. Отлежавшись пару часов, я все же вышла в аптеку за жаропонижающими средствами, а заодно хоть издали поглядеть на океан. Передо мной предстала душераздирающая картина. Отель громоздился на отеле как кубики в детских башенках, серые лоскуты при отельных пляжей с насыпной корявой галькой, скорее отпугивали, чем манили к себе; кафе и рестораны наперебой по-немецки и по-русски предлагали гамбургеры и картошку фри; пузатые туристы в коротких штанах и туристки в складках жира, сновали от кафе к кафе, а там – за каждой стойкой официант предлагал сангрию – компот из фруктов на вине. За пять, шесть, или семь евро. Тут же, возле стойки, выпив сангрии, несмотря на неурочный час, они радостно отплясывали под громогласную музыку. Я подумала, что это видение - продолжение моего болезненного бреда и повернула обратно в отель. При таком состоянии, поняла я, все отпущенные мне восемь дней и семь ночей я проведу на диване номера. На диване лежа, я листала журнал, выходящий на Тенерифе на русском языке, где восхвалялся русский турист на Канарах примерно в таких выражениях. Русские туристы стали частыми гостями на Тенерифе. Русские туристы обычно отдыхают две полные недели, в отличие от туристов западной Европы. Русские туристы не выбирают дешевые апартаменты, а бронируют места в лучших 5-звездочных отелях. Русские не лежат днями на пляжах, а разнообразят отдых экскурсиями в море, горы и парки аттракционов. Русские не стоят возле магазинов, уткнувшись носом в витрину, а чаще других заходят внутрь и покупают товар. В ресторане русские выбирают самые дорогие блюда и напитки. Русскоязычный туризм в основном основан на юге Тенерифе, остальная часть острова, как и другие Канарские острова, почти не слышат русской речи. Скоро на юг острова Гран Канария будут налажены прямые рейсы из Москвы. Как оказалось, в болезни главное – желание выздороветь. Целую ночь я боролась с ней собственными средствами и к утру вышла очень слабой, но победительницей. К утру у меня не было температуры! Собрав вещи, я поехала на север острова открывать другой Тенерифе. 2. Ла Лагуна Выйдя не ранним утром из отеля, шатаясь и спотыкаясь под тяжестью своего рюкзака, набитого летними вещами, я отправилась к автобусной станции, чтобы навсегда уехать от пляжного рая Тенерифе. Мне уже не было холодно, а просто противно от переизбытка принятых лекарств и ночной температуры - во рту жил привкус оловянной ложки. На автобусной станции, которая называется словом из лексикона племени Гуанчей, «гуагуа», толпа туристов выстроилась в длиннющую очередь. Автобус шел в Санта Круз, столицу Тенерифе. Туристы искали развлечений, а я просто хотела добраться до города Ла Лагуна, где жила первая по списку «Сервас хостов». От Санта Круз, пересев на другой автобус, я добралась до Ла Лагуны. Всю дорогу, около часа, 70 километров пути, спала, отвернувшись от серого пейзажа за окном, состоящего из не аккуратно разбросанных глыб и кактусов разных пород, посаженных в разделительной полосе дороги. Наверное, я не люблю кактусы. В Ла Лагуне на мою голову полился ушат холодной воды в виде мелкого осеннего дождика, ужасно противного. Быстро сменив в туалете автовокзала шорты на джинсы и надев поверх футболки кофточку, на кофточку кофту, а на кофту куртку, я перестала дрожать мелкой дрожью. Свидание с «Сервас-хостом» у меня было назначено на девять вечера, поэтому сразу встал вопрос - куда деть рюкзак. Полусловами полузнаками я объяснилась в окошке с надписью «информация» с улыбчивым дядькой, показав на большой рюкзак. - А бомбы там нет? – нескладно пошутил дяденька. Но все же вник в мое жалкое положение и обошел все служебные помещения автовокзала, в которых по очереди нам отказали в приюте для рюкзака. После чего он решил оставить рюкзак у себя с обещанием передать его соседу, когда закончится его собственная смена. От него же я получила схему города и карту всевозможных прогулочных маршрутов. Несмотря на мерзкую погоду и моросящий дождик, Лагуна выглядела довольно-таки привлекательной. Ла Лагуна включена ЮНЕСКО в список Всемирного Наследия. Сан Кристобаль де ла Лагуна (или просто – Ла Лагуна) – самый старый город Тенерифе и его первая столица. Он был основан в 1496 году конкистадором Алонсо Фернандесом де Луго сразу после завоевания острова и был столицей до 1723 года. Это второй по величине город Тенерифе. Морское название расположенному в глубине острова городу дало пресноводное озеро. До наших дней озеро не дожило. Ла Лагуна является духовным и культурным центром всей провинции. Здесь находятся первый на Канарах университет и резиденция епископа провинции Тенерифе. В Ла Лагуне сохранились старинные помещичьи дома, построенные в испанском колониальном стиле XVI–XVIII вв. По образу и подобию Ла Лагуны строились практически все колониальные города американского континента. Можно смело сказать, что в Ла Лагуне родился архитектурный стиль, названный колониальным. Завоевав Гуанчей и разрушив их культуру, испанцы, живущие на Канарах, впитали дух исчезнувшего племени и тоскуют по их прошлому. Говорят, Гуанчи были рослые голубоглазые и светлокожие. Они были прекрасными воинами и скотоводами. Говорят, что они потомки цивилизации древней Атлантиды, а Канарские острова то, что не смогло утонуть. От цивилизации Гуанчей не осталось языка, не осталось письменности. Лишь несколько петроглифов, начертанных на скалах, до сих пор не расшифрованных. А еще пирамиды, очень похожие на пирамиды Мексики. К концу дня показалось солнце, но теплее не стало. После бессонной ночи мои силы были на исходе, я еле-еле плелась по улицам города, то и дело останавливаясь, чтобы сфотографировать резные балконы, маленькие площади, окруженные старинными зданиями, банановые деревья в палисадниках, стены монастырей, облитые закатным светом, затертые лестницы, выложенные глазированной плиткой. Вдоль канала с водой, протекающему вдоль одной из главных улиц, по пальмовой аллее бежали люди в спортивной форме. Их было так много, что казалось, на пробежку выбежала добрая половина города. Отгуляв положенное время, к девяти вечера я добралась до улицы Сан Тома, на которой стоял дом Кармен – координатора членов «Сервас» Испании. Уже стемнело, и очертания домов лишь слегка угадывались за кронами деревьев. На мое счастье на улице показался мужчина с доверху наполненными мусором помойными ведрами. Постучав опорожненным ведром о край контейнера, мужчина направился в сторону одного из домов. - Эй, товарищ! – закричала я суетливо – Это какая улица, и где здесь написаны номера домов? Мужчина посмотрел, щурясь, в мою бумажку с адресом и сказал – вам на улицу, расположенную рядом, но прохода туда между домами нет, нужно обходить весь квартал. Я послушно пошла назад, обошла стоявшие строчкой дома, и сделала несколько шагов по направлению к желаемому адресу. И опять увидела того же самого мужчину с полными мусорными ведрами. - А что, помойку на той улице вы уже заполнили? – задала я дурацкий вопрос. - Да, ответил он скромно, мусора много накопилось. К двери нужного мне дома подъехала машина, за рулем которой сидела симпатичная женщина. - Я немного опоздала – сказала она, но это из-за машины. - А где ваша семья? – поинтересовалась я. - Ведь в информационном списке организации кроме Вас указаны дети и мужчина. - Дети сегодня у отца ночуют, домой придут завтра, а мужчины нет – ответила она. В доме было три этажа. Нижний – просторная гостиная с кухней. Из гостиной стеклянная дверь выводила в небольшой садик на заднем дворе. На втором этаже располагалось четыре спальни и две ванные комнаты, а третий этаж был подсобный – там стояла стиральная машина, и были натянуты веревки для сушки белья. Я мечтала скорее добраться до кровати, чтобы уложить на подушку полную шума и звона голову, вытянуть одеревеневшие ноги и смежить тяжелые веки. - У меня есть друг – начала Кармен, зайдя в отведенную мне комнату, - он приглашает нас на ужин. - Ужин нам не нужен - было хотела сказать я, но, собрав волю в кулак и натянув улыбку на лицо, выдавила из себя – с удовольствием! Подумав - ну, кто еще, скажите, меня на ужин пригласит? Доехав за пять минут до искомого друга, мы оказались в квартире с зимним садом. В середине комнаты стеклянными створками было огорожено пространство примерно два метра на метр, тянущееся от пола до потолка, выходящее на крышу и заканчивающееся там стеклянным окошком. Сад изображал пустыню. На сером песке в случайном порядке росли юкка, стволы кактуса и что-то еще очень пустынное. Ужин состоял из бутылки хорошего вина и подгорелой пиццы, приготовленной неумелой рукой холостяка из купленного полуфабриката. Украшением стола были разговоры. Засыпая на каждом слове, я что-то настойчиво рассказывала о жизни в России, которую они никогда не видели, о любимой музыке, о литературе и о современной технике, о кризисе, об опыте общения с Сервас гостями. Они, в ответ, говорили о своем. Кармен состоит членом Серваса 16 лет. За это время из всего огромного числа гостей-путешественников, посетившие ее дом, было две очень неприятных личности, пяток ни то, ни се, а остальные все очень и очень интересные люди. Кармен работает в местной администрации, отвечая за развитие сельского хозяйства острова. Сельское хозяйство, в связи с внутренним желанием правительства Канарских островов обогатиться за счет строительных компаний, возводящих все новые и новые объекты недвижимости, постепенно приходит в упадок. Ее предки приехали и поселились на Тенерифе во времена первых поселенцев. С тех пор ни один из членов семьи не уехал отсюда и нигде, кроме как на Канарских островах, себе жизни не представляет. Кармен любит путешествовать. Была в Южной Америке, Азии, но больше всего любит в Европу, Францию. Друг Кармен, родившись и проживший полжизни в Мадриде, живет в Ла Лагуне 24 года. Он работает в компании Ксерокс, ездит по свету и мечтает вернуться в Мадрид, тоскуя по столичной жизни. Разговор затянулся далеко за полночь. Завтрашний ужин решили отметить чем-то особенным, и Кармен вызвалась приготовить национальное блюдо. Проснувшись в 10, когда хозяйка уже давно была на работе, я пошла на вокзал, чтобы по совету Кармен отправиться на автобусе вдоль северного побережья в городок Гарачико. Небольшой городок Гарачико, основанный на заре колонизации острова, оставался главным портом Тенерифе до начала XVIII века. Из порта Гарачико в Европу отходили суда с полными трюмами вина, а прибывали галеоны с товарами из далеких стран. Гарачико процветал, а его жители были самыми зажиточными на острове. Так продолжалось до весны 1706 года, когда извержение вулкана Монтанья Негра (Черная гора) стерло порт и большую часть города, образовав полуостров из лавы. Одна из немногих сохранившихся после извержения построек – сооруженная из черной лавы крепость Сан Мигель (1575 г.), стоявшая рядом с бывшим портом и защищавшая его гавань. Со смотровой площадки Гарачико можно разглядеть застывший лавовый поток, почти уничтоживший цветущее селение. Жителям повезло, что лава текла медленно, и все они успели эвакуироваться. Сейчас от большой гавани остался маленький заливчик с очень красивой набережной, где я и собиралась погулять совсем недолго. 70 километров побережья автобус прошел не спеша. Кроме меня в этом автобусе сидело несколько пар немцев. Вели они себя словно у себя дома, непринужденно. Когда автобус подъехал к Горачико, немцы заволновались и прилипли носами к окнам, да и было от чего: древняя крепость Сан Мигель со звонницей на прибрежной скале, крошечный остров невдалеке от берега, булыжная набережная извилистой лентой петляющая вдоль берега и самое главное – цвет океана, в котором воду, как будто только что густо подсинили и добавили зеленки. Откуда берется такой цвет океана у южных островов? Наверное, солнечные лучи достают эту синь из глубины морской. Немцы засуетились и вышли, оставив меня в одиночестве, а мне почему-то захотелось ехать дальше, до конечного пункта – «Буэна виста». Хорошее название – «Хороший вид». - Там, судя по названию, вид получше этого, подумаешь, лишние 20 минут проеду – решила я. Автобусная станция «Буена виста» находилась на пыльной площади среди банановых рощ - облезлых банановых стеблей едва прикрытых пожухлыми банановыми листьями. Океана не было в помине. До него нужно было куда-то идти, чего вовсе не хотелось. Я уж было собралась в обратный путь на Гарачико, но увидела группу туристов с альпенштоками и в горных ботинках. Их проводником оказалась молодая симпатичная девушка. Она и посоветовала мне в оставшиеся до отхода последнего автобуса четыре часа доехать до расположенного неподалеку поселка Маска и погулять там. Еще до недавнего времени в поселок Маска можно было попасть только с моря, благодаря чему он долгое время был пристанищем контрабандистов. Деревня основана известным английским флибустьером Робертом Блейком. Деревушка Маска – несколько домов, цепочкой выстроившихся на склоне утеса. Пальмы и агава, табайва и кордональ – все это в сочетании со скалами, горным хребтом, глубоким ущельем и видом из ущелья на остров Ла Гомеру сделало Маску привлекательной для туристов. Маска находится на краю заповедника Тено, который включил в себя обширную территорию горного массива Тено. В 1960-х годах до Маски проложили шоссе. Оторванное от мира селение заплатило дорогой ценой за приобщение к цивилизации: здесь всегда полным-полно туристов. Автобус на Маску был маленький и пузатенький. Поднявшись по дороге, ползущей серпантином в гору, перевалив отрог и попав в соседнее ущелье, автобус остановился у местного ресторанчика. По Маске гуляли туристы и говорили по-немецки. Прикинув, что на прогулку у меня есть около двух часов, я отправилась по асфальтированной дороге и попала в крошечный музей местного быта, быстро оттуда вышла, поглазела на дугообразные стволы пальм, растущие на крутых склонах отрогов гор, посмотрела на ступенчатые садики и огородики, ютящиеся на тех же склонах. Вдали, в у-образном проеме между двумя скалами, в океане виднелся соседний остров, манящий сизой дымкой облаков на его вершине. Я стала представлять себе, каково здесь жить. Моросил, ставший уже привычным, дождик и навевал философские мысли. Вдруг меня отвлек чей-то голос. Мужчина, стоявший надо мной на площадке двора, к которому вели крутые ступеньки, поприветствовал меня, приподняв шляпу, и сказал: Ходите здесь осторожней, а то можете поскользнуться. Пробормотав в ответ что-то незначительное, но доброжелательное, я получила предложение зайти к нему в дом на чашечку чая. Согласившись весьма поспешно и с большим энтузиазмом, с опаской последовала вслед за ним через узкий проход между строениями по выбитым в скале крутым ступенькам на следующую террасу, представляющую собой дворик с каменной будкой туалета и жилым домом. Домик был крошечный об одну комнату с примыкающей кухонькой, но в нем все было. На крыше домика примостилась тарелка спутниковой связи, в комнате стоял компьютер с большим плоским экраном, рядом уместилось электро пианино, стены были увешаны стеллажами с дисками и книгами, нашлось место и добротной аудио аппаратуре. Одна стена комнаты огромным проемом окна смотрела на склоны гор и океан, а другая приютила возле себя пожеванный диван. Перед диваном стояли два журнальных столика, заваленные мусором, карандашами, ручками, какими-то бумагами, стояла пепельница, переполненная окурками. Мужчина суетился вокруг чайника и чашек. Чашки явно некуда было ставить. Я взяла мусорное ведро и тряпку и привела поверхность столов в порядок. Потом подмела пол и пригласила хозяина к столу. Чай на удивление оказался вкусным, заваренным на травах. Мужчина лет 50, с большими залысинами в редких волосах, имел приличный живот, обтянутый спортивным трико, прикрытый нестиранной рубашкой свободного покроя. На круглой голове блестело от пота одутловатое лицо, на нем - невзрачные глаза, бесцветный рот и нос, утопающий в складках кожи с крупными порами. На животе еле сцеплялись пухлые ручки, явно не знающие физического труда. Но личность мужчины вызывала во мне неподдельный интерес. - А не потомок ли это пирата, приползшего на берег с оторванной ядром ногой и нашедшего последний приют среди скал ущелья? Или это крестьянский сын, столетиями мотыжащий землю и равняющий каменные глыбы, чтобы вырастить просо на похлебку к ужину? А может быть это потомок сына древней Атлантиды, случайно выживший среди гор? Времени на деликатное внедрение в чужую жизнь не было, и я атаковала бедного мужика прямыми вопросами. Мужчина тоже, несомненно, проявлял ко мне интерес. Скорее не как к женщине, а как к свободному слушателю. Историю своего бурного прошлого он уложил в трех словах. - У меня было три жены. От трех жен осталось четверо детей. Одна жена была немкой, другая француженкой, а третья англичанкой. Детей он видит на давнишних фотографиях и связи с ними не поддерживает. Жены тоже ушли в небытие, оставив желание найти совершенство. Мужчина - эпикуреец по своему мировоззрению и ищет грань между «хочу» и «надо». Но, судя по высказываниям, «хочу» явно преобладает. - Я люблю философию и философские книги – говорит он. - А где же они? – спрашиваю я, оглядывая стеллажи, где примостилось не более десятка книг. – О, мне не нужны собрания сочинений, я могу все найти в Интернете – горячится он. Последняя книга, которую он прочитал – «код да Винчи» Дж. Брауна. – Это потрясающая книга! – Я не спал ночами, когда читал ее. - Я сочиняю музыку – продолжает он. - А какую музыку? - спрашиваю я – Да так, ничего особенного, наигрываю обрывки музыкальных фраз, которые иногда приходят в голову – слышу в ответ. - А вообще я фотограф, занимаюсь фотографией. - А где же ваши фотографии? – интересуюсь я. Он протягивает мне пачку фотографий, тиражирующую десяток кадров, явно сделанных из широкого окна его убежища. - Маска находится на территории заповедного парка, здесь, наверное, очень много живописных мест для съемки – говорю я. - Да, много, но мне все никак не удается отсюда куда-нибудь поехать и посмотреть. - А вы, наверное, сажаете что-нибудь в своем огороде? – продолжаю я безжалостный допрос. - Да нет, у меня спина болит, мне сгибаться тяжело – слышу в ответ. - А чем вы зарабатываете себе на пропитание? – задаю я свой главный вопрос. - Да мне много не нужно, я очень скромный в быту – пытается уйти он от ответа. - А где вы берете деньги на свой скромный завтрак обед и ужин? – добиваю его я своим интересом. И он «раскалывается» - У меня здесь живет мать 85 лет. Правительство платит ей небольшую пенсию, так нам с ней на двоих хватает. - Главная мечта моей жизни встретить хорошую женщину – так начал он свой последний монолог отшельника. - Я человек очень чувствительный и мне нужна такая женщина, которая сумеет понять мои чувства. Последний раз в моей жизни была мексиканка. Мы познакомились на сайте знакомств в Интернете. Она прилетела сюда из Чикаго. Прожила три месяца, а потом уехала. Оказалось, что она не понимает музыку, которая нравится мне. Да, - сказал он, ненадолго задумавшись, - женщины приходят в мою жизнь все реже и реже и остаются в ней на все более короткое время. Но я не теряю надежду. В душе я маленький мальчик. Верю, что когда-нибудь наступит день, и она придет ко мне. Это будет темпераментная чувственная женщина, понимающая толк в музыке, ценящая и любящая философию. Я бы обнял ее вот так – мужчина крепко сцепил руки на груди - и слушал, как бьется ее сердце, и, поверьте, ничего большего в жизни мне не нужно. Мужчина полулежал на диване в давно не стираной одежде, не стриженный и не бритый. - А вы любите музыку? - Спросил он меня. – У меня вообще слуха нет – огорчила я его напоследок. Обратная дорога заняла целых полтора часа, но к часам девяти я была в доме Кармен. На кухне готовилась поэлья. Я порадовалась тому, что по дороге зашла в кондитерскую и купила пяток пирожных к чаю. Поэлья была традиционной – с мидиями и крупными креветками. После ужина мы распрощались с Кармен, потому что завтра утром я покидала ее дом. Вечером мои мысли все время возвращались к разговорам с философом из Маски. До 45 лет он жил в Барселоне, потом сменил городской образ жизни на жизнь отшельника. - Что он имеет взамен? - Размышление над смыслом жизни? - Где плод его размышлений? – Желание спрятаться на груди сердобольной женщины? - Жизнь в искусстве? – Где плоды его творческих терзаний? – Так, может быть, его жизнь ради течения жизни? - Так и это не так! - Жизнь его поглощена сайтами знакомств Интернета! Природная лень не дает ему претворить в жизнь те благие начинания, которые привели его в глухую деревню. Он называет себя мальчиком и как мальчик живет материнским хлебом, не имея никаких забот. Философия абсурда. Как напоминает мне этот философ многих моих знакомых, живущих в России! Следующим утром я переезжала в дом другой семьи, в местечко Бахамар. 3. Бахамар. От Ла Лагуны до Бахамара не более 10 км и по административному делению он входит в состав Ла Лагуны, но автобус проходит эти несчастные километры минут за 40, заползая во все немыслимые уголки кривых улиц. Бахамар раньше держал пальму первенства среди курортных поселков Тенерифе, но сейчас, не выдержав конкуренции с теплым югом, стал похож на дом престарелых, где по улицам, словно по больничным коридорам, совершают променад пожилые люди в колясках, с палочками и без. Это вездесущие немцы, вложившие существенный вклад в рынок недвижимости Тенерифе. Немцам нравится прохладный север. Шел четвертый день моего пребывания на острове, и я решила, что пора, наконец, начать активную жизнь. Бахамар находится весьма близко от природного парка Анага, по которому я и решила прогуляться, предварительно оставив рюкзак в доме сервасов. Горная гряда Анага, растянулась по территории 200 кв.км. Эти горы отличаются своей крутизной, поднимаясь от уровня моря до тысячеметровой отметки на вершине Крус де Таборно (Cruz de Taborno). Перепад высот обуславливает сосуществование нескольких микро климатических зон на одном склоне, а, следовательно, разнообразие растительного мира. Также в этом парке находится один из крупнейших в мире заповедных лесов ”лаурисильвы”. Лаурисильва – предок лаврового дерева – дошла до нас из третичного геологического периода и находится под угрозой исчезновения, и поэтому взята под защиту государством. Дом сервасов, стоявший на второй после океана линии улиц, поразил меня своей ужиной. Он был затерт между магазинчиком, где продавали всякую всячину и соседним доходным домом. Дом глядел на улицу со второго этажа одним окошком, расположенным над безликой входной дверью. Было неясно, где там может поместиться хотя бы один человек. Но все оказалось не так плохо. По узкой лестнице вслед за хозяйкой я поднялась наверх, где увидела просторную гостиную и насчитала три спальни, кухню и еще хозяйственный закуток со стиральной машиной. Молодая женщина, небольшого роста, черноволосая, с живыми глазами, как оказалось впоследствии француженка, сразу стала поить меня чаем с бутербродами. Потом, вручив ключи от дома, объяснила, как добраться до начала тропы заповедного парка Анага. С большим воодушевлением я отправилась в путь. Мне не терпелось пройти тропой по склону отрога вулкана, извергшегося миллион лет назад, со временем превратившегося в живописную горную гряду. Вооружившись картой-схемой, я отслеживала каждый шаг пройденного пути. Вначале тропа шла мимо старого поселка, вернее того, что от него осталось – разрушенных строений, где крестьяне под охраной собак хранят свой садовый инвентарь. Встречались также огороженные колючими ветками загоны для овец и коз. Вдруг я увидела человека как бы сошедшего с картины «Сеятель» Ван Гога. Это был мужчина в широкой соломенной шляпе, почти полностью закрывавшей его лицо, холщевых штанах и брезентовой куртке на голое тело. Он нес на плече охапку связанных пальмовых листьев. Поравнявшись со мной, мужчина остановился, видимо решив, что я заблудилась, но, узнав во мне иностранку, сердито махнул рукой и быстро ушел, не оглядываясь. Тропа шла по склону, петляя между кактусами и суккулентами. Кактусы были не колючие, с вытянутыми из общего гнезда четырехгранными пальцами, высокие, метра под два с половиной. Суккуленты, или, как мы их называем, каменные розы, сидя в камнях, выставляли свои жирные лепестки навстречу потоку ультрафиолета. При небольшом усилии можно было разглядеть их радостную улыбку в складках зеленого тела. На наших подоконниках эти розы так не зеленеют. Тропа была выложена плоскими камнями, образующими широкие, удобные для ходьбы ступени и помечена маркировочными знаками. На противоположном склоне белым длинным червем виднелся самотечный водопровод. Он опоясывал гору и спускался в долину. Я уже знала, откуда берется вода на Тенерифе. Тело вулканов имеет внутреннюю полость, похожую на каменную чашу, наполненную водой. Запас воды пополняется за счет осадков, проникающих внутрь через мягкую породу. Чуть ниже уреза воды пробурены шурфы, через которые вода насосами откачивается в водостоки и подается в населенные пункты. Чаша может исчерпаться, если спрос превысит предложение. Правительство Канарских островов, давая разрешение на строительство, больше думает о прибыли, поступающей от курортного бизнеса, чем о том, что будет, когда вода кончится. Информация о расходе и пополнении воды строго засекречена, но просочившихся фактов достаточно, чтобы вызвать тревогу у думающих людей. Об этом мы говорили в доме Кармен и в доме Антонио – членов международной организации Сервас. Поднявшись до места, где ущелье, упершись в плавный полукруг хребта, разветвляется глубокими расщелинами по обе его стороны, тропа свернула круто влево, по одному из отрогов. Она шла вдоль ручья, очень маленького, но имеющего достаточно силы, чтобы решительно преобразовать все вокруг себя. Кактусы остались позади, на сухом склоне, а на их место пришла густая зелень травы и кустарников. Посреди дороги во все стороны разросся, заслоняя листьями тропу, огромный куст калы. То тут, то там виднелись цветы, неброские, но достаточно яркие, чтобы оттенить цвет густой зелени широких стеблей. А там, где ручей впадал в долину, рос огромный эвкалипт. Его широкий ствол был закручен в крутую спираль ветрами, но его листья радовали глаз блеском лоснящейся поверхности. Атмосфера тучного удовольствия царила в этом мире. Видно было, что им хватает всего. Тепла, влаги, света и воли. Далее тропа пошла настолько круто, что стало отчетливо ясно, насколько я слабый, нетренированный человек, не любящий зарядку и пробежки по утрам. Спасала только прохлада ручья и тень густого кустарника во время частых остановок. Конечно, хотелось плюнуть на все и повернуть обратно вниз – ведь меня никто не видел, и свой позор я бы унесла с собой, храня его, как страшную тайну, но повернуть обратно значило бы уступить своей слабости и бессилию. Поэтому я ползла и ползла вперед, пока не выбралась наверх, где стояла телевышка, а возле нее домики с апельсиновыми садами. Обратная дорога показалась в два раза короче, но, тем не менее, мой путь вверх-вниз занял около семи часов. Когда я добралась до Бахамара, ноги мои ныли, колени дрожали и подворачивались, и было непонятно, чего хотелось больше – есть, пить или просто полежать. Пора было немножечко подкрепиться. В маленьком ресторанчике с чистыми скатертями на овальных столах хозяйничал, деловито прохаживаясь между столиками, мужчина лет 50, настоящий мачо на вид. Он протирал стулья тряпкой, расставлял их по местам, расправлял скатерти и салфетки. Посетителей не было. Я выбрала из меню пальмовый сыр и жареную местную рыбу. Сыр оказался белой массой, сформированной в ломоть белого хлеба. По своей сути он был резиновой субстанцией, прилипавшей к небу, но вкупе с острым соусом оказался весьма и весьма приятным на вкус. К рыбе подавался картошка в кожуре размером с горох с ядовито-зеленым соусом. Оказалось, что это знаменитая канарская картошка. Придя домой, я застала там хозяина, Антонио или просто Тони, который стал расспрашивать о моем сегодняшнем путешествии. Он не сразу поверил моему рассказу. - Но ведь это высоко! – удивлялся он. - Да – отвечала я, скромно потупив глазки. И еще добавила, чтобы окончательно добить его – я еще крюк на пару часов по хребту дала. - А ты видела там телевышку? – не унимался он. - Да видела, и домики в скале видела, и сады апельсиновые да мандариновые. - Вот тогда он мне поверил. Вечером Тони приготовил ужин – тушеного осьминога все с той же мелкой канарской картошкой. Осьминог был великолепен (я попробовала), но есть его я не смогла. То ли от усталости, то ли оттого, что пальмового сыра переела. После ужина Тони сев в кресло у окна, выходящего на улицу, закурил трубку и начал расспрашивать про Россию. |
||
| Категория: Рассказы | Автор: Ирина Жеребина | нравится 0 Дата: 10:09:2011 |