Всё было так, будто нужно
Умереть, чтоб остаться живой.
Всё было смешно и натужно,
А целью был просто покой.
Всё было так, будто живы
Все были лишь мигом одним.
Всё было глупо, фальшиво,
А смех был жестоким, пустым.
Всё было, как будто не верил
И автор в затею свою.
Всё было бесславной потерей
Каждых первых в строю.
Всё было игрою нескладной,
Артисты играли тоску.
И так, мишурой маскарадной
Жизнь предавали песку.
Всё было. Рвались и дышали
Все те лишь, кто вырваться мог.
В пучине своих забывали,
Их скрадывал тот же песок.
Всё было слезами и стоном,
Артистов срывало со сцен.
Оркестр бил молнией, громом,
И все будто знали зачем.
Входили во вкус и играли,
Как будто любя свою роль.
Смеялись, искусно рыдали,
И каялся снова король.
Всё было отчаянной пляской.
Чума бушевала во всём.
И таяли скверные маски –
- они становились лицом.
Играли нелепо и скверно,
Ходила Земля ходуном…
Когда кто-то вырвался первым,
Никто и не вспомнил о нём.
Он вырвался! В дымном угаре
Он пьян был безумной мечтой
Тот театр поджечь, но в пожаре
Погиб бы спектакль другой.
Всё было минутным: сомненья,
Метанья, отвага и страх…
- решаются на преступленье
С улыбкой больной на губах…
Ведь пьеса была гениальной,
Но зритель был скучен и глуп.
Всё кончилось слишком печально,
Им стал приговором испуг…
И театр пылал, но актёры
Не чуяли даже огня,
Горели, а старые роли
Держали их подле себя.
Всё стало так чисто и ясно…
Жестоко молчание пепла…
Игра необычно погасла,
И всё было мертвенно светло.
|