Я стала путником чужих высот,
поверила, что высота спасет
от сорванных засовов и ворот
распахнутых, но ошибался тот,
кто мне внушил надежду на победу.
В разбеге подворотен вижу страх,
на светлой колокольне - тлен и прах
и звонаря, зовущего к побегу.
Нет, не полет слоистых облаков
и не озноб октябрьских листопадов,
а старой страсти новый поворот
предчувствую, и таинством дышу,
настоянным на зерни русской речи:
о, суеверное предощущенье встречи
с тем, о котором помню и молчу
под куполом, где случай гасит свечи.
Действительность похожа на любовь -
растет печаль, перерастая боль
рождения свободы и отваги.
Здесь прадеды склоняли долу стяги,
здесь мать молчит, и здесь горит звезда
над местом горним, на священной плахе,
где Иоанна никнет голова
к суровой окровавленной рубахе. |