Застыли над взмыленным крупом
усталые смуглые бедра,
тиранившие кентавра
и жалившие, как кобры.
Увитая листьями лавра,
одетая в бронзу загара,
смеясь, баловалась кинжалом
дамасского закала:
могучему полубогу
срезала кудри златые,
повязывая, как ленточки,
на ножки босые.
А бедра его награждали
смиряя животную похоть –
заржать бы хотел он,
но мог только охать!
Предчувствием бешеной мощи
сжимались дрожащие чресла,
ее медовые осы
от сна долгожданно воскресли!
– Не знает мой милый
с какой я приеду добычей.
В его табуне не бывало
коня сильнее и прытче!
Послужит ему как воин,
а мне – как пес и любовник
(привычки мои он усвоит
и перечень знаков условных!)
Но где-то у края обрыва
клинок ускользнул из ладошки,
и стал наконец-то свободен
кентавр от когтей дикой кошки.
Упали с могучего крупа
жестокие смуглые бедра,
по камням скатившись круто.
А он, изранен, изодран,
вздыхал о роскошном теле.
И стон проклинал ущелье…
|