по периметру обветшалых гостиных в спальных районах протухших провинций
на фоне ларьков с «жигулёвским» / «клинским» плюс
классическими / синими / серебристыми «winston»
бродит бездумно второй студийный «кровостока» — «сквозное»,
датируемый шестым годом.
«простые слова», «мой ствол», «приснился», «сдохнуть» —
гулким эхом динамики стереосистем блюют обрывками культовых треков.
шобла малолеток за гаражами. изо рта потоком ниагарского водопада — маты.
по очереди — бутылка «клинского светлого» и сигарета за гаражами в купчино — «южном гетто».
ножевая ветерану труда от местного наркомана —
после — только пепел от фотокарточек и малогабаритный приёмник
чёрно-белого изображения «ровесник».
«старпёр своё отжил, а мне ещё вертеться» —
стоя в очереди в «соцгорломбарде», мысленно прикинет стоимость украденного и
разрисует извилины эскизами рук своего дилера с двумя граммами героина.
малолетки из девятого «а», затисканные быдлом на заднем сидении отцовской «нивы»,
листающие порно-журналы в лестничных пролётах вместо «мастера и маргариты»
с литературным объединением массолит внутри,
прогуливающие уроки труда и физической культуры
в смраде школьных туалетов с примесью сигаретного дыма,
спермы и минутного перепиха в кабинках с надписями по типу
«попова — шлюха» и «иванов — пидор».
утром — найденные окурки под урнами.
окурки — из рук в руки.
окурки — по кругу.
окурки — хорошая метафора о проститутке.
дворы гниющих окрестностей, где постоянная атрибутика —
под ржавыми турниками банка энергетика в мрачных сумерках.
липкий запах — пива. резкий — водки.
на федеральных каналах об очередной жертве пичушкина новостные сводки.
с восьми до пяти — одна. мама — на пятидневке.
это всё, что я помню из своего детства.
июль, семнадцатый |