Жил Карась со своею женою
В глубине озерца небольшого.
Ел он мух и зорил личинок
Рыб других: благородных, мясистых.
Карась знал хорошо свой омут
И не мыслил плавать далече.
И в друзьх он водил таких же
Карасей ленивых и мелких.
Раз по утру, с самою зарёю
Примостившись меж стеблей кувшинок,
Сквозь прозрачную толщь озерную,
Увидал карась в небе птицу,
Что летела с великим рахмахом.
Тень от птицы закрыла полсвета.
И подумал карась: -Что за диво!
Что это за великое благо
Солнца ярь собою городить
И решать быть дню или ночи.
Посмотрел карась птице во след,
Почесал плавником бок свой склизкий,
И засела долгая дума
В глубине головы карасёвой.
«Как узнать что я есть в этом свете?
Может скажет про это лягушка?»
-Эй, лягушка, сударыня жаба,
Подскажи-ка мне, сделай милость.
Что ты видишь сейчас пред собою:
Красоту красот иль уродство?
Жаба мерзкая, в гладь воды глядя
Лупоглазыми кругляшами,
Увидала не рыбу в кувшинках,
А комарика на камышинке.
Был комарик кровушки полон
И ленив, от полного пуза.
Потому показался он жабе
Самой лучшей в мире красою.
И, забыв про просьбу соседа,
И зайдясь густою слюною,
Прожурчала мерзкая жаба:
-Как хорош! Да ты просто прелесть!
Великан, каких у нас мало.
И никто рядом встать не посмеет.
Распустились карасевы уши
/говорят они есть и у рыбы/.
Забурлила кровь, омывая.
/Хладнокровные – тоже со кровью/.
Застучало чечёткою сердце
/В виде жилки оно, но всё же!/
Прокрутился карась от довольства
Пару руз вкруг себя петлёю,
Гладь воды завернув воронкой.
И хотел ещё раз услышать
Звук хвалёных слов мерзкой жабы.
Но увидел, что та исчезла
Из-под камня, где хоронилась.
Видно вплавь к комару пустилась.
С той поры карась загордился.
Раззазнался он перед друзьями.
–Я-де самый из вас огромный,
Самый сильный и самый красивый.
Захочу и закрою вам солнце
Своей статью, уж силы хватит.
Знать теперь все вы – мелочь рыбки –
Почитать должны меня всюду.
И добычу свою оставлять мне,
Дабы сила моя не угасла.
Этой присказки суть вот в чём, скажем:
На безрыбье и рак будет рыбой,
На хвале и урод станет дивой
А профан превратится в доку.
И мораль такова, очевидно:
Чаще нужно зеркало зорить,
Чтобы лик оно не искажало.
И прислушиваться к шуму ветра;
Иногда он правду доносит.
|