Сухая ветка
|
-Ну, как вы здесь жили-то? Григорий сидел с братом за опустевшим, уже прибранным столом. Лишь перед ними стояла бутылка водки да тарелка с холодцом. Разошлись уже все, хоронившие и поминавшие маму. Сестра Наталия копошилась на кухне с Лидой, женой брата Сергея, посуду мыли, переговаривались невнятно. -А чего… По-старому живем… Ничего нового… Тракторю так же, а Лидка- на птичнике… Чего у нас… По-старому все… Сережка сидел с темным осунувшимся лицом. Кожа обтянула скулы, как у скелета. Лишь две глубокие складки вдоль носа да мешки под глазами… На брата старался не смотреть. Ладони сжаты на столе в замок. Боялся: разожмет, а пальцы задрожат. -Ты чего так поздно приехал-то? Чуть без тебя не закопали… -Машина сломалась,- Григорий отвечал спокойно, хотя внутри все вибрировало от этой мысли: закопали- и даже напоследок маму не увидел бы. –Пока попутку поймал… К вам же мало кто ездит: грязище- не проехать… Водила, когда починится, подъедет за мной. Он взял бутылку, разлил по стаканам. -Так ты что, без ночевки?- Сережка поднял голову. -Без. Хрен ее знает, как обратно доберемся. А завтра в девять встреча важная, там опаздывать нельзя…- Он осекся, поняв, что сморозил что-то непотребное. –Давай за маму,- сказал глухо. -Давай. Сережка тоже встал. Помянули. Вошла старшая сеструха Наталия. -Мужики, ну, что ж вы без закуски?! Сейчас, я принесу. -Да есть холодец, не надо, посиди с нами… -Сейчас, сейчас…- Она принесла все-таки соленую капусту, хлеб, котлеты. Теперь сидели втроем. Три ветки одного дерева. Еще раз помянули маму. Григорий не затуманенным пока еще взглядом обвел жилище брата. Старое какое все… И мебель, и обои… Опрятное, но уж какое-то… Старое, одним словом… В городе сейчас такого уже не увидишь. Убогая чистота… Заметил на низу шторы таракана. Передернулся брезгливо. Домой! Какая, к черту, ночевка?! -Ребята, пока не запьянели, давайте о матушкином доме поговорим. Чего делать-то?.. Делить, что ли?.. –Наталия посмотрела на братьев. Сережка опять опустил голову. Отчего-то стыдно было говорить и даже думать об этом. Чего там… Как на базаре получается… Умерла только, а мы… Матушкино… -Делить, конечно!- услышал он голос среднего, Григория. И почему-то облегченно вздохнул. Решили- так решили. И слава Богу… -Ну, коль Гриша говорит делить- значит, делить…- Наташкин голос по-прежнему звучал спокойно. –Порасспрашивай там у себя: может, кому под дачку надо? Наши-то не купят: , безденежные… Домик еще добрый… И фундамент каменный… 18 соток… -Разве восемнадцать?- удивился Григорий –Я всегда думал: соток тридцать! Поле целое! -Это ты просто маленьким все помнишь. В детстве все большим кажется. Лид, посиди с нами,- позвала она появившуюся невестку. -Сейчас я… Птице насыплю, приду…- Та с полным корма ведром вышла во двор. -Ну, делить- так делить…- повторила Наталия. –А ты Сашку Заречного часто видишь? Он, говорят, с тобой работает… -Редко. В одном здании, а конторы разные… Редко…- Григорий откромсал вилкой кусок холодца, подцепил и, страхуя другой ладошкой снизу, отправил в рот. –Да у них, честно говоря, «сдувается» контора,- продолжал он говорить с набитым ртом. –Директор дурак попался. Коньюктуры не чует. Рынок- его ж чувствовать надо! «Сдуваются»!- махнул он рукой. –А ты чего про него вспомнила? -Давно уж к своим не приезжал. Месяца два. Раньше- чуть ли не каждую неделю, а сейчас… Тетка его просила у тебя спросить: может, что знаешь? У нас же здесь ни телефона, ничего… -Не, не знаю,- ответил Григорий. Он враз помрачнел. Здесь, в родной деревне, он не был три года. И вспомнил, что Сашка действительно часто ездил в деревню. И все с полной машиной гостинцев. –Ты что, коришь меня, что ли? Что выбраться к вам не мог?.. -Побойся Бога, Гриш! Я ж тебе про его тетку говорю! -Думаешь, если я зам директора, то все могу, да?- не слушая ее продолжал с напором Григорий. –Думаешь: бросил все и спокойно поехал, да? Да я по полгода в одних командировках мотаюсь, семьи не вижу! А мне здесь- укорять!.. Совести у тебя, Наталка, нет! «Бросил»… Брошу- и «сдуюсь», как Заречный! И что, на паперть? -Дурак,- тихо сказала сестра, тяжело поднялась, вышла на кухню. -Ну, вот чего она?!- сунулся Григорий к Сережке. –Чего под кожу лезет?! -Ты и впрямь дурак, что ли?- Сергей внимательно посмотрел тому в глаза. –Чего ты выдумываешь? Тебе бело, а ты- черно… Натка тебе одно, а ты, как попка: «не мог вырваться, не мог вырваться»… Все мы понимаем, чего дуркуешь? Ешь, вон, закусывай, а то скопытишься… Гришка, и впрямь, потяжелел. И ввинтилась в башку какая-то неопределенная обида. Не понять- на кого и за что… Но обидно было- до жути! -И не привязывайся к Натке. Мы с тобой по гроб жизни ей обязаны! Ей да мамане нашей… Если б не они- хрен бы мы с тобой выучились. -Ну, ты-то особенно выучился!- язвительно вставил Гришка. -Сколько бабы могли потянуть- на столько и выучился!- отрезал тот. –ПТУ- это тоже два года. А они одни здесь «ломались». И батя парализованный, и нас снабжать надо, и самим что-то кусать… Молчи лучше! Спасибо бы лучше ей сказал! Дурак ты, Гришка… Помолчали. -По командировкам –то куда мотаешься? Не в наши края? А то б заехал… -Нет. По миру все больше… Здесь, в России- редко… Вошла Лида. -Гришь, там машина какая-то иностранная подъехала. За тобой поди? А ты что, не останешься? -Нет, Лид, ехать надо. –Григорий встал. Хмель после Сережкиной тирады вышибло разом, будто и не пил. Он взял бутылку, разлил по стаканам. Из кухни вышла Наталия. -Ну, давайте, что ли…- неуверенно произнес Григорий. –За матушку… Пусть земля ей будет пухом. Все подняли стаканы. -Гриша, я тебе потом документы с оказией вышлю- подпишешь… А я уж здесь, потом, в конторе… -Подожди ты,- досадливо прервал он ее. Как-то брезгливо ему стало в этот момент о шмутках говорить, а она, вон- лишь бы чего- нибудь ухватить… -За матушку! Выпили. Стали прощаться. Григорий уехал. . . . Он сидел на просторной светлой кухне перед ополовиненной бутылкой конька, и взгляд его, упертый в белое пластмассовое перекрестье окна, казался пустым и бездумным. Хлопнула входная дверь. Но до того, как появилась жена, в кухню ворвался запах ее еще утреннего парфюма. Тук-тук- туфли сняты. Тук- сумка брошена у зеркала. -Гриш, ребята приезжали? Он обернулся. -Я спрашиваю: дети были? А ты чего такой потерянный? Она подошла к нему. Увидела на столе бумаги. Взяла, прочитала внимательно. -Натка всю свою долю Сережке отписала. Или его детям,- глухо сказал Григорий и выпил из стакана. Она машинально отодвинула от него бутылку и дочитала бумаги до конца. Ласково потрепала его по голове. -Ну, чего ты… Говорили ж об этом… Тебе хоть частичку надо было от родителей получить на память. -Особенно… в рублях… -произнес он раздельно. –В рублях… особенно… Я эту свою долю в десять тысяч за два дня зарабатываю… А получить надо! Как же, на память!.. А Серый их за полгода зарабатывает… Значит, Натка за него еще полгода отрабатывает… Сначала за меня пять лет… Потом за него два года… Теперь еще полгода… А мне, Иуде- «на память»… Раз маму схоронили… Она присела перед ним на корточки. -Дурашка, я же тебе говорила: через них федеральную дорогу тянут! Я сама проверяла, через наше министерство бумаги проходили! Попридержать нашу долю, не продавать пока! Там через год-два земля миллионы долларов будет стоить! Он изо всей силы ударил раскрытой ладонью по этому красивому любимому лицу. Жена отлетела к холодильнику, больно ударилась об угол. Засучила ногами, пытаясь подняться. Кровь из носа струйкой быстро бежала по подбородку и шее. Глаза- изумленные и полные ужаса и слез. А у Григория будто что-то отпустило внутри. Он спокойно взял бутылку и выпил остатки из горлышка. И коньяк так же струйками тек у него по подбородку и кадыкастой шее. -Я вспомнил,- вдруг сказал он совершенно трезво. –Когда у Заречного умерли родители- все братья ему свою долю отписали. Чтоб доучить. Он доучился. И почти всех в город перетащил. А кто не поехал- помогать стал. Да у нас вся деревня такая! Ни одной паскуды не было! Если только пришлый, со стороны…- Посмотрел на жену. –Чего развалилась?! Платье хоть одерни, заголилась вся! За пятьдесят уже, а все, как проститутка, наряжается! И все «деньги, деньги»!.. Когда ж нажретесь до отвала?.. . . . Примирились они, конечно. Не сразу, но помирились. И кровь, и слезы утерли. И в деревню свою он через некоторое время съездил. Выкупил у Сережки полностью домик матушки. Положил перед Наткой с Сережкой газетный сверток с деньгами. -Это…- Слюна в горле стояла комком. –Вы… эт самое… сами поделите… Как хотите. -Сколько здесь?- голос у сестры был, как всегда, спокоен. -Двести тысяч. -Куда столько? Ты же говорил: больше тридцати не дают. -Это сейчас не дают!- занервничал Гришка. –А потом дорожать будет! Дорогу через вас пускают. А зачем вам «потом»? У меня сейчас есть! -Все- равно много. На всю жизнь хватит… -Во! А я что говорю?! Наталия неуверенно посмотрела на младшенького. А Гришка вдруг перестал горячиться. -Братишка… Сестренка… Я вас очень прошу- возьмите! Наталия перевела на него взгляд. -А чего, Гриш, возьмем!.. Возьмем же, Сережка? Возьмем, братишка, не расстраивайся ты так, возьмем… Ты с ночевкой? -Ага,- неожиданно для себя ответил Григорий. –Водилу бы где притулить… -Я его к себе в дом сведу, а здесь посидим… -Посидим, посидим…- Лида уже накрывала стол. И Сережка почему-то застенчиво улыбался. …Григорий переписал домик на жену: пусть сама спекулирует. И начисто вычеркнул все это из памяти и сердца. И лишь когда встречался в управлении с Сашкой Заречным, то старался делать вид, что не увидал того, не заметил. Чтоб не здороваться. То ли неприятно было. То ли стыдно отчего-то. |
||
| Категория: Рассказы | Автор: Владимир Потапов | нравится 0 Дата: 18:11:2012 |