Городская фантасмагория (этюд)
|
Кто? Полусумасшедшая, порою маниакальная особь, немного незаурядная и оригинальная, редко скромная, сочетающая в себе все оттенки эмоций человеческих, перемешанные кем-то забавы ради. Эти чувства всплывают попеременно, неожиданно и не всегда предсказуемо. Могут вознести меня на уровень, близкий к эйфории, а затем безжалостно кинуть гнить в пропасть уныния и безысходности. Сколько времени эта пропасть была моим пристанищем после многих житейских передряг… Где? В своей личной, вечно верной мне темнице. В собственной норе. Пеще-е-ре! Подземе-е-е-лье! Катакомбах! От перемены названия суть изменится вряд ли. Да и нужно ли? Ведь безымянный пленитель всегда кажется зловещим. А это так будет ему на руку! Так зачем же его расстраивать? Не смею! Не стоит! Ах, да! Моя камера… Знакомьтесь! Шесть бетонных граней, эти шесть бездушных, неживых, холодных палачей, которые давят на меня сверху, снизу, с четырёх сторон, убивая тем пространство для моего разума, сжимая воздух вокруг меня, лимитируя свободу, притупляя все шесть чувств. Их не помешало бы приодеть в Мунка или Моне, Климта. Они смотрят на меня с выражением самодовольных собственников, удачливых работорговцев, заарканивших мою сущность и заточив её в клетку. Радуйтесь! Радуйтесь! Радуйтесь! Ибо до конца ваших дней это единственная радость. Стены мои – ангедонисты, я – ангедонистичен. Льюис Кэрролл мог бы предположить, что я – стена. И был бы прав. Но, к сожалению моему, он мёртв. А с мертвецами у меня разговор краток: безречие, бессловесность, беззвучие… Душно. Душно. Душе душно. Нехватка пространства. Ограниченность… Ситуацию моего заточения усугубляют грубые занавеси на и так скудных размеров окнах. Антракт. Солнце блокировано. Не освещают помещения его лучи, не нарушая воцарившийся режим диктатуры застоя. Но стоит лишь отодвинуть занавес – солнечные лучи обличительно, с неким сарказмом продемонстрируют чёрные решётки – показатель моего настоящего положения: заточение… Не желаю видеть эту пьесу… Я падаю на кровать – голова вверх, глаза опустело смотрят на потолок. Это угнетает, но нет другого выхода – жизненные силы медленно вытекают из меня, сбегают, как крысы с тонущего корабля. Предатели! Предатели… Не понятно мне: чей же я донор? Кто пьёт ежеминутно кровь из моей души, опустошает её… Какой же странный десерт всё-таки! Но реальность не подправишь, и надзиратель Лень ласкает мою голову, гладит по волосам, ухмыляясь, злорадствуя своему властвующему положению. Её улыбка зловещим оскалом разрезает уродливое лицо. Волосы Лени, как удав, обхватывают мою шею, сдавливают и начинают душить, перекрывая мозгу кислород, предупреждая зарождение там зерна мысли. Она сжимает меня в смертоносных для моей личности объятиях и сдавливает, сдавливает любое желание действовать. Лень – Паучиха. Вот она уже свила из своих волос мне кокон, заточив меня туда. Последний узел готов, и я – телом скованный – готовлюсь к трапезе, где мне выпала честь быть закуской. Сейчас она ногтями сделает несколько надрезов на моей плоти и впрыснет в вены яд. Первое время она будет питаться моими переживаниями о нереализованных делах, о ненаписанных рассказах, невыполненных обязанностях… Потом, в качестве обеда, когда всё, что я запланировал – провалится и когда я окажусь на похоронах у моих разбитых мечтах, она ещё сильнее будет объедаться, её живот раздует, разнесёт, она медленно заплывёт жиром и не отпустит до конца жизни. К сожалению, моей. И тогда ей останется лишь питаться остатками моей разлагающейся личности, пока я не закончусь… Кандалы бездействия, любезно Ленью надетые на меня, всё тяжелеют и тяжелеют… Как и веки… Как и мысли, с грохотом падая на пол, – не зацепил бы кто… Обличитель Солнце, к счастью, пропало, и на землю свалилась темнота. Впереди – бесконечная ночь. Бесконечность в ночи. Совсем иное представление… Шероховатые пальцы лени опускают мои веки, закрывают мне глаза… Ещё один день упущен… Минус из жизни… Но Лень, верный охранник, прогоняет такие мысли от меня, и я засыпаю. И вот уже на пороге она! Бесконочность… *** Утро началось моё в обед. Не то чтобы новинка – приевшаяся привычка. Немного злит. Утренняя мизантропия, здравствуй, ну как же без тебя?! Злюсь на себя, людей, погоду, мысли, проблемы, желания… Да и стены те же, потолок, окна, пол – вся коробка прежняя – стабильная печаль. Ощущение заезженной пластинки. Всё как будто повторяется снова и снова, по кругу, кругу, каруселью, циничным вихрем, саркастичным танцем… Система изолирована. Лень после ночи забвения, насытившись вволю, покинула мою обитель, не закрыв за собою дверь. Ушла? Не попрощалась? Ну и ладно. Отряхиваю с себя пряди волос, высвобождаюсь телом и духом, медленно стекаю с кровати – в халат с тапочками. Спешу закрыть оставленную открытой дверь. И на пороге – какие люди! – Хандра. Коварная, циничная улыбка, мутный взгляд, мрачная внешность, спокойствие… Это одна из моих постоянных гостей. Проявляю галантность – предлагаю снять пальто, вешаю эту серую материю вместе со шляпкой на вешалку, туфли, зонт – в сторону. Идём под руку. Узкий коридор. Ковровая дорожка. Кухня. На окна надеты занавеси. Одинокий стол. Пару стульев – нам большего и не надо. Мерцает лампочка. Свет тускнеет. Она по-хозяйски ставит на плиту чайник. Минута. Две. Три. И раздаётся её мелодия. Свист чайника – тоскливейший из звуков. Он пробирает насквозь. Заставляет душу дрожать. А она – приплясывает. Танцует на полу, стенах, ползёт по потолку, висит на люстре, запрыгивает на стол, сметая пару чашек, блюдец. Чай отменяется. По взгляду догадываюсь, что пришло время. Нехотя иду вперёд. По тому же коридору. Хандра следует за мной, прекрасно зная дорогу. Опять комната. Недавнее поле боя с Ленью. Вернее, место моей нынешней казни. Знакомая картина. Вот мы сидим на кровати. Я – в объятиях Хандры, Хандра в моём объятии. Достойная пара. Она напевает мелодию, на душе скребёт, душа словно вытекает из меня, тоскливо, одиноко. Лёгкий поцелуй в губы – провальное состояние, где ты один, ненужный никому, ничему, апатия, сплин... Не льются слёзы – их нет – но больше и больше ноет, ноет в груди, тоскливо, мрачно всё, вековая сырость… Падаю на постель… Шаги. Хлопнула дверь. Остаюсь опять один… Невыносимо, невыносимо, трудно, невозможно более находиться здесь. Навязчивая каморка! Проклинаемые стены, потолок! Всё надоело! Встаю, открываю окно – жара стекает из него на пол, окутывает ноги, разливаясь по полу. Несносно – задраиваю. Пик жары. Окно оплавлено… И снова кровать. И снова полусознание, навязчивое состояние, бред… Всё проваливается, я проваливаюсь, лечу в неизвестность, глубже, глубже, на дно… Бесконечный полёт, сбитый лётчик, без корабля… Дно. Тишина. Забвение. Равновесие. *** Я содрогаюсь, отгоняю остатки сна, слышу: гремит… Где-то на небесах играет талантливейший симфонический оркестр. Исполняют замечательнейшую Пятую симфонию Великолепного Бетховена. Первая часть: раскат грома, за ним ещё один, переливами, переливами по небу, трубами, тромбонами, струнами… Разлетаясь по всему миру… Так судьба стучится в двери… Несравненные звуки! Питающие звуки! Пробуждающие звуки! Медленно, неспешно, величественно сквозь окно они вливаются мне в уши… Божественно! Что-то течёт по венам… Звуки оркестра… Живые, настоящие, почти осязаемые! И вот я слышу зов: меня зовёт нежным голосом серебряная труба. О, эта речь в полнейшем молчании неба! Пульс… Механизм внутри как по команде, звуковой, начинает заводиться, тело - приходить в себя, разум – хаотичен, но тянется к этим величественным звукам… По зову музыки, как по зову Маяка: выбегаю, тело в улицу бросаю я. Дикий, обезумленный… И попадаю я в само течение жары, меня окутывает ею с головы до ног, она пробирается в лёгкие, изнутри жжёт меня. Ощущение, будто воздух скапливал жгучее тепло в течение всего дня и выплеснул его этим вечером. Полупьяный бегу на звуки труб. Весь мир в напряжении, в ожидании развязки этой затянувшейся пламенной фабулы. Стучит в голове… Обжигает гортань… Жарко дышать… Плыву в этой реке по улице, в этом потоке частиц, вокруг – изуродованные жарой лица людей, мокрые, они словно стекают с головы, но очень медленно… Обречённый шаг у каждого из них Им нужно очиститься. Жажда развязки… Накал… Ещё один раскат грома – оркестр на пределе – твердь небесная даёт трещину. Первая капля летит, разрезая воздушные массы… Долгожданная, непобедимая… Треск асфальта – упала капля. За ней ещё одна, и ещё одна, и ещё, ещё, ещё… Трещины за трещиной пошли по земле, по асфальту, бетону – земля высвобождается, открывается для неба, готовится принять его дожди, наполниться небесной влагой. Всюду – треск. Ещё один солист. Капля на щеку – радуюсь… И разверзлись небеса. Вереницей летели капли дождя, цепями, бесконечными, неисчислимыми цепями. Они развеваются по ветру, шатаются величественно, танцуя в воздухе, позванивая, ударяясь друг о друга. Вспышки, вспышки… Две тверди соединялись узами. Своеобразная свадьба. Неразрывный союз. Люди, казалось бы, так ждавшие этого очистительного дождя изменились в лице. Гримасы на лицах, страх, ужас, безумие… Разбегаются, кучка муравьёв. Зачем? Куда? От чего? «По норам, по норам, по норам» - будто бы кричат их разумы, я слышу эти возгласы, и мне невыносимо страшно от них. Вы! Зачем бежите от дождя? От его обличительных объятий? Он смоет с вас надоедливые маски, въевшиеся в ваши облики, мучительные для вас и губительные для ваших душ! Глас вопиющего… Безумные попытки спрятаться от дождя… Эти наивные зонты, ранимые создания – живы, пока им это дозволено ветром. Какая из них защита? Да и нужна ли она? Зачем? Слышится тотальный стук автомобильных дверей. Механический хорал. Задраены боковые стёкла. Мнимое убежище, мнимая защита. Запотевшие окна. Всё же сырость и влага – победоносны: они всецело проникают сквозь предательские щели, вовнутрь, заполоняют пространство, вытесняя людей под проливной… Боязнь разоблачения, боязнь правды… Безумцы! Зачем бежите от дождя?! От его исповедных объятий? Он смоет с вашей души пыль, грязь… Он очистит вас, он омоет вас, он успокоит вас… Вы же так ждали этого! Услышьте! Глас вопиющего… С людей стекает грязь… Серые, порой смольные потоки… Они сливаются в круглые лужи. Избегайте этих зеркал! Там видны собственные пороки, доказательства, моральные улики. Глаза – зажмурить, уши – ладонями. Зато разверзнуты уста, которыми так удобно рождать сентенции, не видя, не слыша истины. Картина моей современности – висеть ей над кроватью… Глас вопиющего подпевает оркестру… Симфония на небе набирает обороты. Всё громче и громче оркестровые раскаты, по небу, по миру… Обличительные вспышки молний освещают напуганные лица людей. Крики, вздохи – страх. Ливни – потоками по растрескавшемуся асфальту. Хороводами, плясками по улицам города Карнавальное шествие дождя. Приятная сырость в лёгких. Легко дышать. Упоительная серость вокруг. Буйство зелени. Успокоительный мотив: кап, кап, кап… И я шагаю весь мокрый, до последней нитки, по уличным рекам. Никого. Только я. Радостно, как ребёнку. Звонкий шаг по водной глади – звонкий смех в небо, быстрый темп, чёткий ритм. Цель моя – неизвестна, причины – неизвестны, маршрут – неизвестен… Иду, как живу: непонятно кто, непонятно зачем, непонятно куда… Ветер раскачивает вокруг меня цепи капель, я перебираю их руками, эти небесные лианы одну за одной, пробираюсь сквозь эту густоту. Цепляюсь за них – чтоб не упасть… Раскачиваюсь… В лицо приятно дует свежестью, чистотой, истиной. Весь мир переплетён дождём, как нитями. Дождь вплетен в улицы, дороги, дома, мосты, деревья. Оплетенный Город. Я в Нём. Цепи дождя вплетаются мне в голову. Окутывают её против часовой стрелки. Голова, мозг, мысли, тело, разум – сущность переплетена с дождём. Влажные мысли, влажные выводы… Оркестр на небе сменил пластинку. Звучит не менее Величественная Симфония. Я медленно стекаю по небесной цепи в серую лужу человеческой грязи, пороков, растворяя в них свои. Растворяя их – растворяюсь сам. Молчание. Обездвиженность. Бестелесность. Покой. Гармония. Долгожданно… В голове строки… «Радость, пламя неземное…» «Обнимитесь, миллионы! Слейтесь в радости одной!..» |
||
| Категория: Рассказы | Автор: Станислав Гречка | нравится 0 Дата: 11:01:2013 |