Практика
|
Практика Когда весной нам сказали записываться на фольклорную практику, у меня не было сомнений в том, что я никуда не поеду. Две недели жить в сельском клубе, спать на раскладушке и мыться из тазика – такого я себе даже представить не могла. Однако мои планы изменились, как только я узнала, что практика будет проходить в деревне, соседней с той, где похоронен и долгое время жил мой дед и где я проводила каждое лето. Все два часа, пока мы ехали в автобусе, руководитель практики инструктировала нас, что мы должны делать. Задача наша заключалась в том, чтобы разговорить какую-нибудь старушку, которая бы рассказала нам о старинном обряде, спела частушку или песню. Мы должны все это записать на диктофон, расшифровать и сдать на кафедру. Попутно нам сообщались всякие секретные способы получения расположения старушек и старичков, как-то помощь по хозяйству, «сладкий гостинец», хотя, как потом оказалось, некоторые старушки с большим энтузиазмом воспринимали горький. Сельский клуб, к моему удивлению, оказался весьма благоустроенным и цивильным. Там было тепло, уютно, если, конечно, может быть уютно, когда ты спишь на сцене. Речка была в двухстах метрах от клуба, который официально называется Домом культуры, так что иногда можно было обойтись без нагревания воды в оцинкованном тазике и устроить банный день на берегу реки. Те самые зловещие «местные», которыми нас так пугали, вели себя вполне пристойно и адекватно, а один раз даже «поздравили» нас, как они сами сказали (не знаю, правда, был ли в тот день какой-нибудь праздник), ведром картошки и пакетом свежих огурцов. В общем, все складывалось далеко не так страшно, как я ожидала. Уборщица, тетя Нина, с которой мы встречались каждое утро, вела себя с нами очень дружелюбно, живо интересовалась нашими успехами, так что я решила спросить у нее, к кому лучше пойти, чтобы записать что-нибудь интересное. - У нас тут совсем уж таких старых и нет, наверное. Поумирали все... Вон к бабе Кате сходите. От магазина второй дом. Она, правда, лежит сейчас, но, по-моему, в уме еще. У ней дочь Валентина продавщицей работает. Полная такая с прической. Вы к ней зайдите – она вас к матери отведет, а то бабка-то сама и не откроет. В тот же день мы втроем – Олька, Людка и я – пошли в магазин. По характеристике, данной тетей Ниной, мы сразу узнали Валентину, крупную краснолицую женщину лет пятидесяти пяти. Наладить с ней контакт было поручено мне. - Здравствуйте, Валентина. Простите, мы не знаем вашего отчества… - Петровна. Что хотели, девочки? Винца? - Да нет пока. Мы студенты. В клубе вашем живем. - Знаю, знаю. - Записываем всякие обряды, песни… - Ох, да какие ж я вам обряды расскажу. У меня вон все обряды из телевизора – «Давай поженимся» да «Кривое зеркало». - Нам тетя Нина, уборщица из клуба, сказала, что ваша мама может нам что-нибудь рассказать. - А, это она может. Наша бабка вам наплетет на целый том. Сейчас я магазин замкну и отведу вас. - Мы можем и до вчера подождать, не беспокойтесь. - Все равно никого нет пока. Ей там скучно целый день лежать, хоть поговорит с кем. Валентина повесила на дверь большой замок, защелкнула его и повела нас к себе. Дом был очень старый, фундамент почти полностью осел. Во дворе сидела маленькая лохматая собачка, которая встретила нас громким лаем. - Не бойтесь, - сказала Валентина, - она не укусит, сама всех боится. Вообще-то мы тут двери не закрываем, не принято, но мать лежачая, зайдет вот так дурак какой-нибудь. Мало их что ли сейчас. Не разувайтесь, я сегодня полы не мыла. В доме пахло земляникой, свежей зеленью и кошками. - Мать, ты жива тут? – весело крикнула Валентина. – Тебя изучать приехали. - Какой-то там жива, - раздался старческий голос, - так, мучаюсь сама и других мучаю. Мы прошли по мягким вязаным дорожкам в комнату. - Садитесь, девочки, - сказала Валентина и показала нам на диван. На другом диване лежала старушка в платке, укрытая толстым ватным одеялом. - Вот студенты из города к тебе, ма. Хотят, чтобы ты им свою жизнь рассказала. - А чего ж расскажу-то. Я уж бабка старая, помру не сегодня-завтра. Вы-то вон городские, сами больше нас знаете. А как зовут вас? Мы поочереди представились. После каждого имени баба Катя одобрительно качала головой, потом сказала: - Хорошие имена, простые. А то сейчас поназовут не по-русски, клички какие-то, а не имена. То Лолита, то хренита. Чепуха одна. Валь, ты б яишенки им пожарила. Это ж вы в клубе живете? Мы кивнули. - Небось они голодные тут. Вон худые, как по телевизору. Там все худые. Вот бабка-то раньше была хорошая, толстая, - показала на себя баба Катя, лукаво улыбаясь - мужики так и вились вокруг. Армян один ездил аж из райцентра ко мне, еще Сашка мой был жив. А теперь сама себе не нужна, скорей бы подохнуть, чем так жить. Всем только мешаю. - Да, хватит тебе, мам. Под себя не ходишь и голова работает. И то хорошо. А ноги зачем тебе? - засмеялась Валентина, – Ты уж свое отпахала и в колхозе, и на двух огородах. Вон у фермера еще три года назад на свекле она работала, - обращаясь к нам, сказала Валентина, - ни один молодой так не вкалывал. Два мешка сахара нам заработала. Мы б без него Светке свадьбу не сыграли. Ну ладно, пойду вам яишенки с сальцем поджарю. - Не стоит, мы сыты, - наперебой заговорили мы. - Пожарю, посмотрите, а тогда отказываться будете. Вы такую, небось, не ели. Из деревенских яиц – желтенькая, на сальце. Парное почти. Позавчера только свинью зарезали. Валентина вышла из комнаты. - Чего ж вам рассказать-то, девочки? - Может быть, частушки и песни. Или обряд старинный какой-нибудь, - сказала Олька. - Частушек я много знала, а плясала как. У нас в старом клубе, где сейчас магазин, в каком Валька работает, стены тряслись. Вы-то на дискотеку к ним не ходили? Щас летняя танцплощадка работает. У нас женихи неплохие есть. Кто не пьет – работящие ребята. Вон напротив дом большой видели? Там фермер живет. Двенадцать свиней у него, две коровы, лошадь. У него два сына. Так все они вместе крутятся, работают и на огороде, и за скотиной. А жена как королева ходит. Шуба нутревая, польт штуки три, наверно. Ребята хорошие, непьющие. Рыжие только. Ну, с лица, как старые люди говорили, воды не пить. Приглядитесь. Ваши-то городские все дюже модные, а эти попроще и по хозяйству все умеют. - А какие ж частушки вы помните? - решила я вернуть бабу Катю в нужное русло. - Да чтой-то матерные одни на память приходят. Вам же такие не нужны. Дед у меня был. Каких только песен не знал по молодости. Весело мы с ним жили, как поженились. Потом спился совсем, с топором за мной гонял, одурел от водки совсем. А красавец был. Моряк… Все равно на кладбище ходила, пока ноги носили, поминаю его. - У вас тут церковь новую построили, - поддержала разговор Олька. - Я туда никогда не хожу. Не верю я попам. Господь он в душе, а не у попов этих. Тут вошла Валентина. - Пошли в кухню, девочки, я там накрыла. Ма, ты будешь есть? - Не, Валь, я только банан съела. Потом тогда. Мы прошли на кухню, сели вокруг небольшого стола, посередине которого стояла сковорода с яичницей, аппетитнее которой я никогда не видела. - Из сковородки поедите? У нас тут по-простому можно. - Да, - сказали мы почти хором. - Ну что? Рассказала вам бабка что-нибудь интересное? - В общем да, - ответила я, немного помявшись. - Вы к ней заходите. Она поговорить любит. Раньше-то с бабами на лавке вечером посидит, все последние известия сразу узнает, а щас лежит тут с телевизором весь день. Скучно ей. Надолго вы к нам? - На две недели. - Да это ерунда, всего ничего. Ну, ешьте, ешьте, а то я вас заговорила. Валентина вышла, наверное, чтобы нас не смущать и вошла через несколько минут со словами: - Мать уснула, пусть поспит, а то у нее бессонница. В другой день поговорите. Мы ушли с твердым намерением еще как-нибудь зайти к бабе Кате, но почему-то так больше и не собрались. За день до отъезда я отпросилась у руководителя практики и на местном автобусе поехала в соседнюю деревню – на могилу дедушки. Никакого садово-огородного инвентаря для уборки я с собой не взяла, поскольку чуть больше месяца назад мы здесь были с родителями, навели порядок, и я по наивности думала, что все так и осталось. Но дожди и яркое солнце сделали свое дело – трава была по пояс, не ниже. Я взялась дергать ее руками. Благо, взяла с собой малярные перчатки. И вот в самый разгар моей «уборочной» кампании я услышала за спиной голос и поняла, что обращаются ко мне. - Это что ж, отец твой или дед? – сзади меня стояла невысокая пожилая женщина в платке. - Дед. - Он наш, местный? - Да. Лет тридцать тут работал. - А кем же? - Учителем в школе. - А, - протянула женщина, пристально глядя на фотографию на памятнике, - лицо вспоминаю. Видала я этого мужчину. Ну, я ученых людей не очень знала. Я поняла, что старушка хочет продолжить беседу. - Вы своих проведываете? – спросила я. - Да у меня тут все. Мы всю жизнь здесь живем. Меня тетка из детдома забрала и сюда привезла. Мать я свою не знала… Я на кладбище каждый день почти хожу. Когда так похожу, посмотрю, когда поговорю с кем. И плачу все время. Помру – никто и не придет на могилку. - А у вас родных нет? - Есть внучка от сына, но мать ее не пустит. Она неплохая женщина, чистоплотная. И чаем угостит, как зайду. А к внучке не особенно меня подпускает. - Не волнуйтесь. Внучка обязательно будет вас проведывать. - Не знаю. Тут вон как обустраивают могилы. И цветы, и венки, и плитку ложат. А мне и крест не сделают. У нас теперь и правление не хоронит, денег не выделяет. - Как же так? - Еще и за место начали требовать. Две тыщи вон у Зои Леньшиной просили – брата похоронить. А никто и песочка на Пасху не привезет. Хоть бы воду провели, чтоб матери могли у сыновей на могилке прибрать и посидеть на праздник помянуть… Ну, ты не говори, - сказала старушка чуть тише, - что я тут на нашу администрацию жаловалась. - Не волнуйтесь. - Пойду… Прибирай. Молодец, что прибираешь. До свидания. - До свидания. К обеду я вернулась к своей группе. На следующий день мы поехали домой. Последнюю неделю я сижу с диктофоном и расшифровываю сделанные за четырнадцать дней аудиозаписи. И вот старческий скрипучий голос поет известную старинную песню, Баба Нина, которая ее спела, настаивала, что эту песню написали про нее в день ее свадьбы. Не стали спорить, да и разве важна здесь датировка? Каждый лучше знает, какие песни про него. У церкви стояла карета, Там пышная свадьба была. Все гости нарядно одеты, Невеста всех краше была. |
||
| Категория: Рассказы | Автор: Мария Саломатина | нравится 0 Дата: 13:12:2011 |