Человек – целый мир…

Вечером двадцать шестого декабря изысканный и строгий зал клуба-ресторана ЦДЛ превратился в уютную гостиную для творческих людей и деятелей искусства. Там состоялся литературный творческий семинар Общества любителей русской словесности, приуроченный к выходу первого номера газеты «Молокане». Тема беседы была связана с духовными исканиями человека, обретением веры и смысла жизни. В семинаре приняли участие писатели, поэты, философы, представители молоканской общины и различных духовных конфессий, в том числе протестанты, мормоны, буддисты. Во вступительном слове уч. секретарь Общества Юлия Маринина рассказала о том, кто такие молокане и какова их роль в истории России. Духовные христиане (молокане) - одна из разновидностей духовного христианства. По мнению европейских исследователей, данное религиозное течение широко распространилось в центре России во второй половине 18-го - 19 веках. Впрочем, сами молокане утверждают, что вера их идёт с древних времён от апостола Павла. Своё название молокане объясняют словами из послания Апостола Петра: «Как новорожденные младенцы, возлюбите чистое словесное молоко, дабы от него возрасти вам во спасение». В книге 1904 года «Кавказ. Русское дело и междуплеменные вопросы» православный исследователь характеризовал молокан только с лучшей стороны: «…Неизмеримо ближе к нам стоят молокане: их священною книгою является наше синодальное издание Библии. Воинскую повинность они несут охотно, властям послушны, гордятся своей преданностью Царю и считают себя русскими. К православным они относятся в высшей степени дружественно. Руководят ими начетчики, или, точнее, просто наиболее развитые люди, которые на "вечерах любви" толкуют Евангелие, зачастую с большим нравственным пониманием текстов. Они ведут преимущественно трезвую жизнь, семья у них крепка; большинство - люди оборотливые, толковые и зажиточные. В Тифлисе они, после военного сословия, безусловно надежнейшие русские люди и сознают себя таковыми». В конце 18 – начале 19 веков в России начался массовый уход крестьян из православия в молоканство. Разумеется, это вызвало глубокую озабоченность Святейшего Синода и Царского Правительства. При Екатерине II молокан вместе с духоборами массово выселяли на южные окраины, в основном в Таврическую и Бессарабскую губернии. Ведя здоровый образ жизни, молокане на новых, ранее не обжитых местах, через короткое время создали благоустроенные хозяйства и стали жить зажиточно. Слухи об этом распространились в центральных регионах России, что способствовало появлению новых сторонников молоканского движения. При царе Александре I в 1805 году молоканам была предоставлена свобода вероисповедания. В центральных регионах России молоканское движение начало возрождаться и приобретать массовый характер. Власть и Синод забеспокоились. При царе Николае I по просьбе Святейшего Синода началось изгнание молокан на дальние окраины, больше в Закавказье – на территории современных Армении и Азербайджана. Выселение молокан в Закавказье преследовало двоякую цель: удаление из центральных губерний инакомыслящих и внедрение русской культуры в присоединённых к России Закавказских провинциях. Первая цель, несомненно, была достигнута: сектантское движение в Центральной России постепенно приуменьшилось. А вот вторая задача, по мнению цитировавшегося выше журналиста и историка В.Л. Величко, по вине государственных администраций выполнялась бездарно. Русским переселенцам не оказывалась необходимая помощь и не всегда защищались их интересы, а в некоторых случаях даже оказывалось притеснение. Молоканские переселенцы, испытавшие большие трудности при переселении и освоении необжитых мест, продолжали терпеть притеснения со стороны местных администраций, возглавляемых чиновниками православного вероисповедания. Надо отметить, что в условиях Закавказья молокане смогли сохранить свою самобытную культуру, давно исчезнувшую во внутренних регионах России, и основали крепкие зажиточные хозяйства. И поныне общины молокан рассыпаны не только по России, но и по всем миру: живут теперь молокане в Армении, Азербайджане, США, Канаде и даже в Китае.

Затем слово было предоставлено пресвитеру казачьей станицы Новотроицкое Фёдору Яковлевичу Хитееву, который рассказал историю переселения своих предков на Кавказ. Фёдор Яковлевич Хитеев покорил всех присутствующих житейской мудростью, непосредственностью… и традиционной молоканской бородой. Истории из его жизни произвели на слушателей большое впечатление и помогли поверить в то, что добро всегда побеждает, и даже ожесточившиеся сердца смягчаются добрым словом и верой в Бога. «Само слово «Судьба» означает Суд Божий. Мои родители верующие были в поколениях, - рассказывал Фёдор Яковлевич, - А выше нас сосед жил – пьяница страшный, ругался каждый день. Когда он выходил на крылечко, чтобы ругаться, нас родители в подвал всех закрывали. А на следующий день родители шли и просили у него прощения. И каждый день такое повторялось. А мы, тогда ещё дети, не понимали, зачем мать и отец так делали. Случилось так, что пьяница этот переехал из маленького нашего села Маразы в Баку, и там он нарвался на таких мальчиков, которые убили его. Но точно такой же человек явился на его место, и стал ругаться, и опять мать с отцом ходили просить прощения. У него от злости сердце не выдержало и лопнуло, так родители предоставили свой дом для похорон и во всём его родственникам помогали. Теперь, значит, когда мы в 90-е годы переселились из Азербайджана в Ставрополье, казачки нас недружелюбно встретили. Но надо это понять: перестройка! Это сейчас мы говорим: кризис! А тогда в магазинах и на рынках было всё пусто. И казачки сказали: "Вы понаехали и съели у нас тут вс!" Дело дошло до того, что жену мою на глазах у меня избили, сыну моему в школе нос сломали. Но мы всем платили за всякое зло только добром. Вся улица теперь - наши друзья. Когда мы дом молитвы строили, дважды приходил преступники. Один говорил мне: «Ты мой противник. Я тебя ненавижу и объявляю тебе войну». А сам пьяный стоит. А я спокойно стою улыбаюсь и молюсь за него. Другой пришёл с бутылкой в руках: «Дай мне стакан, я пить хочу!» Я ответил: «Сам не пью. И тебе стакана не дам». А он: «Ты знаешь, я в Афганистане, я в Грозном, я людей крошил только так!» Я помолился и сказал: «Господи! Во Имя Иисуса прошу, очисти его от тёмной силы!» И знаете что произошло? Он тут же протрезвел и как заплачет: «Ты что со мной сделал?» А я говорю: «Это не я, а Господь». А он: «Что мне с этой бутылкой теперь делать?». Я: «Да брось её и больше не пей». Ещё было: пришёл прям в дом один преступник. Мы обедали. Калитка была заперта. Зашёл! И начал из карманов заточки, отвёртки доставать. Жена испугалась, конечно. А я приглашаю: «О, дорогой, проходи, садись». Обедом накормили его. Он, улыбаясь, поблагодарил и ушёл. И везде, где бы мы, молокане, ни жили и в Армении, и в Грузии, и в Азербайджане, и в Запорожье, - никто о нас плохо не говорит. Потому что мы живём согласно Святому Писанию. Много что мне пришлось перетерпеть, всякие нападки. Но я на всякое зло добром. И те, кто меня раньше не любил, стали моими друзьями, приходят частенько ко мне домой: чайку попить, поговорить за жизнь. Сила человека, его духовная стойкость не в противлении, а в принятии, происходящего вокруг и христианском смирении, - заключил Фёдор Яковлевич и добавил. - Прав был Лев Николаевич Толстой, добро творит чудеса».

Представитель московской общины молокан Виктор Тикунов особо подчеркнул, что философские и жизненные взгляды Л.Н. Толстого близки молоканам. И сам Толстой с интересом и уважением относился к этой религиозной конфессии. Много раз он поддерживал молокан и словом, и делом. В период правительственных гонений на молокан Л.Н. Толстой помог им иммигрировать в Канаду, для чего пожертвовал в их пользу гонорар от своих произведений «Воскресенье» и «Отец Сергий».

Подробный доклад о взглядах Льва Толстого на вопросы христианской веры представил постоянный участник семинара поэт Алексей Шекоян: «В 1870-х начале 1880-х годов Лев Николаевич испытывает духовный кризис, задумывается о смысле человеческой жизни, следствием чего стало его учение о непротивлении злу насилием. В поисках такого смысла жизни, который не могла бы уничтожить человеческая смерть, Толстой обращается к философии , читает древних и современных ему мудрецов. Он изучает Библию и в книге Экклезиаста находит, что нет пользы человеку, который трудится под солнцем, род приходит и род уходит, а земля пребывает вовеки, и ветер кружится и возвращается на свое место, все реки текут в море, и море не переполняется; и все суета сует и погоня за ветром. Толстой знакомится с учением Будды, где тот говорит, что всё распадается, и мир исчезает словно мираж. Тогда мыслитель обращает свой взгляд на философию 19 века и открывает для себя пессимистического Артура Шопенгауэра с его утверждением, что жизнь бессмысленна и лучше бы человеку вообще не рождаться. В своём эссе «Исповедь» Толстой пишет: «Я, Будда, Соломон и Шопенгауэр поняли, что все это бесполезно». Но мыслитель не может с этим смириться и возлагает надежды на христианскую веру. В ней он находит спасение души и оправдание человеческой жизни. Лев Николаевич приходит к самому главному выводу: вера есть жизнь, без веры человек не живет. В учении Иисуса Христа он видит самый ясный и практический смысл для жизни каждого человека. К высшему проявлению духовности Лев Николаевич относит христианскую любовь: «Закон жизни человеческой есть закон любви, дающей высшее благо как отдельному человеку, так и всему человечеству». Основным постулатом учения Льва Николаевича стало понятие о непротивлении злу насилием. Данное понятие исходит из известной евангельской заповеди (Евангелие от Матфея, 5:39): «...Не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую». Эта заповедь налагает абсолютный запрет на насилие. «Признание жизни каждого человека священной - есть первое и единственное основание всякой нравственности». Непротивление злу как раз и означает признание изначальной, безусловной святости человеческой жизни. Отказ от насилия, как конечный вывод учения Толстого, возвращает нас к исходному положению о том, что жизнь есть благо. Утверждать непротивление злу – значит признавать изначальную благость в качестве нравственно обязывающего принципа, определяющего отношения к другим людям. В каждой религии Лев Николаевич видел духовную истину. Он писал: «Вследствие моего интереса к вере я сближался с верующими разных исповеданий: католиками, протестантами, старообрядцами, молоканами и др. И много я встречал из них людей нравственно высоких и истинно верующих. Я желал быть братом этих людей». Сущность своего учения мыслитель изложил в работах «Исповедь» (1879— 1882) и «В чем моя вера?» (1884)».
В продолжение темы журналист и буддийский монах Феликс Шведовский подготовил интересное сообщение о том, как взгляды Л. Н. Толстого соотносились с учением Будды: «Увлечение Л.Н. Толстого буддизмом отражает его умонастроения и духовные поиски. Исследователи творчества Толстого признают, что буддизм оказал значительное влияние на формирование философских взглядов писателя. В буддизме Толстого привлекло стремление принять жизнь такой, как она есть, и не вмешиваться в ее естественное течение. Николай Бердяев даже считал, что мировоззрение Толстого скорее буддийское, нежели христианское. В учении Будды Шакьямуни Толстого привлекало то, что спасение человека есть прежде всего дело познания. «Поэтому Лев Николаевич не только не понимает тайны искупления, но относится к ней с отвращением, - отмечал Бердяев, - Сама идея искупления представляется ему безнравственной. Его возмущает учение о даровой благодати. Он проповедует спасение, и в этом близок к буддизму… Буддизм есть религия самоспасения, как и религия Толстого . Буддизм не знает личности Бога, личности Спасителя и личности спасаемого. Буддизм есть религия сострадания». В буддизме избавление от страданий связано с достижением человеком состояния сознания, называемого нирваной: «Третья Благородная Истина провозглашает наличие особого состояния, высшего состояния, в котором страдание отсутствует и которое поэтому аттестовано как парама сукха (высшее блаженство)». У Толстого в его учении сознания жизни преодоление страдания также связано с особым состоянием сознания. Л.Н. называет его разумным сознанием или сознанием жизни. Толстой был первым автором биографии Будды на русском языке. Интересны некоторые выдержки из этой биографии, которые дают представление о том, в чём учение Будды было созвучно мыслям великого русского писателя: «...Долго он мучился, но один раз, когда он сидел под деревом и думал все о том же, ему вдруг открылось то, чего он искал; открылся путь спасения от страданий, старости и смерти. Путь спасения представился ему в четырех истинах. Первая истина была в том, что все люди подвержены страданиям. Вторая истина в том, что причина страданий — страсти. Третья истина в том, что для того, чтобы избавиться от страдания, надо уничтожить в себе страсти. Четвертая истина в том, что для того, чтобы уничтожить страсти, нужно четыре дела. Первое — пробуждение сердца; второе — очищение мыслей; третье — освобождение себя от недоброжелательства и раздражительности; четвертое – пробуждение в себе любви не только к людям, но ко всему живому».

Подводя итог беседы, председатель ОЛРС Алексей Валерьевич Любченко напомнил высказывание Ф. М. Достоевского: «Человек – целый мир, было бы только основное побуждение в нём благородно». А.В. Любченко отметил, что люди, которых объединяет вера в Бога, всё же не едины в выражении и истолковании этой веры. Но самое главное в человеке не то, к какой религии он принадлежит, а искренность его веры, честность и доброта поступков.

Во втором отделении семинара участники делились друг с другом своим творчеством: читали стихотворения, рассказы о любви, доброте, сострадании и стойкости духа. Гостям семинара также посчастливилось услышать звучание молоканских псалмов в исполнении прихожан московской молоканской общины.