Я – раб. И кандалы мои гремят стеклянно –
Хрустальный звон тяжелых ковких цеп,
Как музыка звучит мне постоянно,
Осев на дне души, оставив горький след.
Мне больно спать – ломает кости, мышцы,
Но нужно спать, иначе смерть с рассветом.
Я не хочу своих оков вот так лишиться,
Не получив свободы, как атлет победы.
Мне больно спать – в покое нервы ноют,
И лишь под плетью ум не чувствует плетей.
Сознание в тумане, и он правит мною.
Ноги еще волочат цепь, рассудок же слабей.
В ночи друзья под тихим плачем мрут.
Мы провожаем падших стуком кандалов.
И этот шум среди домов шагает, как паук,
Смотря жильцам в окно стаей голодных псов.
Восстанья не поднять – нас мало и мы слабы,
А стражник так силен, один поборет нас.
И мы молчим, волочим кандалы и славно
Мечтаем встать на сторону сильнейших масс.
Я так мечтал, наверно, месяц, год, десяток,
Но все же здесь, и мышцы ноют бесполезно.
Надо бежать, пока ночь может меня спрятать,
Пока не видят стражи, чтоб вручить нам лезвий.
Четыре тени вдоль домов – не знают звуков,
Боясь людей, боясь даже самих себя,
Не зная, будут ли способны завтра утром
Бежать по лесу к неизведанным краям.
Проснулся я в цепях, и не слышал мира.
Способность двигаться пропала – я так слаб.
Поймали, выбили всю дурь с такою силой,
Что удивление – один лишь умер раб.
Еще пять лет (вся бесконечность и века вдобавок).
Кто-то погиб, вели других – а я все тут.
Болезни, голод, смерть. И воздух мне отрава.
Давно себе придумал новую мечту:
Мы били камни, валуны дробили в щепки,
Дома им возводили в городах.
Они без нас слабы, совсем не так уж крепки,
Как выглядеть хотят, когда идут в шелках.
Очередная ночь – стоны рабов в ночной луне.
Я проливаю кровь, даря свободу другу.
К утру они все сгинут по моей вине.
Свободными людьми, пусть и посмертно, будут.
По улице свободно бродит добрый сон.
Ему охрану составляют злые стражи.
Прыжок на них, и пустота в груди, и кровь ручьем.
Надеюсь браться утром мне "спасибо" скажут.
|