Вокруг темно, нечем дышать,
Свет? Свет только снится, по ночам,
Я понимаю поэтов, прозаиков, прочих раздолбаев,
Пишущих, задыхающихся, пьющих,
Они пытались лишь зацепиться,
Пытались… Также, как и я,
Выползти из Обрыва и улыбаться,
Улыбка эта получалась похожей на оскал мертвеца,
Становилось больнее, труднее, ненавистнее,
Одни резали вены, так, что кровь просачивалась в соседские стены,
Другие решали проще – дуло – висок – Небеса,
Так называемый «Stairway to heaven»,
Да-да, тот самый, который не купишь за рубли, доллары, иены,
Воспитательница в саду говорила об этом детям,
Тем, что выросли и забыли Путь,
Октябрята, пионеры, стахановцы,
Теперь уже менеджеры, мерчандайзеры, продающие, покупающие,
Любящие роллы,
Реально проживающие, чувствующие,
Потребляющие, ходящие в супермаркет, цепляющиеся за жизнь,
Сталкиваясь с кем-то, приносишь несчастье,
Забиваясь в угол, страдаешь,
Как подросток, скулящий, воящий, кричащий,
Тщетно…
И будет болеть желудок, может язва, может гастрит,
А душа так и болит…
Доставая веревку, не спеши натереть ее мылом,
Это вредный, плохой рецепт, Гааз такого не прописывал,
Лучше уж в горы, может там излечение,
Слезы, алмазные капли крови,
Не то, что бы бунт… Непонимание.
Железный Дровосек на пути к Гудвину,
Великому и ужасному,
На пути Элли, хорошая маленькая девочка,
Страдающая в мобильный 21-ый век,
Верящая в силу Гингемы, злой волшебницы,
И друзей у нее много – мигунов, гномов,
Держи ее за руку, плачь,
Ты стар, неинтересен, сух,
Не из сказки, из бездны, где темно,
Где плачь, скрежет зубов,
Фонари не горят… Снег…
Засыпало бы все,
И меня, меня, так, чтобы не откопаться,
Но, нет, не слышат,
Дают шанс… Сыграть…
Снова и снова… Крест…
Ненавижу…
Люблю…
|