Со времён изобретения каменного топора почтовый штемпель претерпел мало изменений. Всё та же ручка и увесистая головка, дабы барышня почтмейстер не заработала себе хронический подвывих кисти руки. Ведь в день надо проштамповать сотни писем и уведомлений. Так что Штемпель, мой старый надёжный товарищ, работает непокладая головы с утра и до заветных 8 вечера, когда наш славный почтамт закрывает двери за последним запоздалым клиентом. Позвольте представиться - Чернильный прибор. Да да, те кто вырос в той, далёкой стране Советский Союз, помнят меня: я красовался на покатом столе почтового отделения года так до 80-го, хотя где то может и подольше задержался, ввиду огромных просторов нашей необъятной Родины и неравномерности распределения по её территории благ цивилизации. И те, кому теперь за 40, прекрасно помнят, как придя с мамой на почту отправить дедушке телеграмму, первым делом тянулись ко мне с неподдельным интересом: какая забавная штуковина! Ведь в вашем детстве ручки уже были шариковые, а такой анахронизм, как я, постепенно стал исчезать из кабинетов и бюро, вытесненный авторучками. И мама, дабы вы не ныли стоя в очереди, сажала вас на высокий стул, давала бланк, который кто-то уже успел испортить кляксой, брала из моей чернильницы перо и совала вам в руку: на-ка пока, порисуй. Сам процесс был жутко сложным - попробуйте не закапать листок чернилами, пока выводите смешную рожицу с веснушками - это целое искусство! А ведь когда то был в школах целый предмет - чистописание. И выражение - писать "начисто" пошло благодаря именно этой особенности письма чернилами, когда, выведя весь текст красивым каллиграфическим почерком, вы на последней букве ставили большую жирную кляксу... Тогда про меж себя мы поговаривали, что лет через 20-30 изобретут какое то устройство, где, якобы, можно будет отменить последнее действие, стало быть, и кляксу тоже.. Просто фантастика... Ну вот, Штемпель перестал стучать, значит уже восемь. Всё стихло, последняя вышла Ефросинья Сергеевна, по старой привычке, выработанной за 35 лет работы, прошлась перед уходом по столам и расставила перьевые ручки на краешки чернильниц. Как мама, перед тем как закрыть дверь в спальню своих малышей, поправляет им подушки и укрывает одеялами. Так тихо... слышно только тиканье старинных часов с маятником, которые висят на этой стене неизвестно сколько лет... Как и я, собственно, сам уже не помню, когда началась моя жизнь в этом почтовом отделении, сколько рук держало меня в стремлении изложить на бумаге свои просьбы, поздравления, жалобы, радостные и горестные мысли...
- Приехал живу общежитии зпт поступил институт устроился завод вторую смену тчк. здоров приеду новый год Паша. Это студент отправлял телеграмму матери в Волчанск что мол всё у меня хорошо, экономя на предлогах, так как они считались отдельным словом и выходило дороже. Он учился 2 года, потом связался с компанией, ведущей разгульную жизнь, несколько раз попал в милицию, был исключен из комсомола. А это было очень серьёзным поводом выставить под любым предлогом непутёвого инженера -теплотехника из вуза, что неминуемо и произошло после очередного пьяного загула. Куда податься человеку с волчьим билетом в застойном Союзе? Завод тоже отказался от заблудшего члена общества, и была ему прямая дорога в ЖЭК при домоуправлении №3, так как за 2 года он всё же приобрёл некоторые знания по водо- и теплоснабжению населения. А матери не стал говорить правды, потому что была у неё мечта вывести сына в люди и дать ему образование. Так и писал он ей письма, мол, учусь, веду общественную работу, прохожу практику на благо народа в структуре обслуживания населения. Ну, зарабатывал он там неплохо, да и шабашки частенько случались, так что, когда приезжал в родной Волчанск, привозил маме подарки и рассказывал сказки о своей насыщенной студенческой жизни. А через три года сказал, что трудится теперь инженером на участке сантехнических ремонтных работ. Так мама Вера и не узнала правды, а всем своим соседкам рассказывала, что сын у неё в городе - большой начальник в коммунальном хозяйстве...
- Здравствуй, доченька! как ты там, как муж, как ребятишки? Надеюсь увидеться на День Победы, сходили бы на могилку к деду, а то памятник немного покосился, поправим. Твой фикус сильно вырос, поливаю его через день, как ты просила. Соседка тётя Зина совсем из ума выжила, вчера 3 раза заходила ко мне за солью, забывает всё на свете. Жалко её, Василий совсем ей не пишет, она переживает, здоров ли. Я связала вам по паре варежек, зима уже, правда, к концу, но ветры у вас в Сибири лютые в марте, так что с пенсии пошлю посылкой. Ну вот, вроде как повидались, целую вас всех. Мама Оля. Это было последнее её письмо и в мае они действительно все приехали, но уже на 40 дней, а варежки так и лежали на подоконнике, приготовленные к отправке, аккуратно завёрнутые в серую бумагу, ...
- Милая моя! Я так по тебе скучаю! мне служить ещё 100 дней, сегодня купил в военторге портновский сантиметр и торжественно отрезал первый кусок. Ночью видел сон, мне показалась, что ты меня разлюбила, проснулся в холодном поту. Это же сон был? ты же меня по-прежнему любишь? Дождись меня, прошу тебя, я скоро вернусь, и мы поплывём на белом теплоходе по Волге как и мечтали, потом будет свадьба и всё у нас получится! Твой старший сержант Соколов. Твой Соколик. Сон в руку оказался. Милая утешилась с сыном 2 го секретаря горкома партии Краснодара и свадьба у них была на госдаче в Красной поляне, а Соколик остался на сверхсрочную и женился на медсестре своей санчасти, которая спасла его, когда он перерезал себе вены...
- Здравствуй, сестра моя Соня. Как вы там в своём Иерусалиме? В газетах пишут, что у вас опять стреляют. Иосиф Хаймович велел тебе передать, что в сильную жару тебе нужно сидеть дома под этим, контидионёром, или как там его, какой шлемазл придумывает такие названия. Так да, Иосиф Хаймович помнит, что ты всегда плохо соблюдала его рекомендации, а при твоей гипертонии, Соня, эта жара тебя убьёт и сделает меня сиротой. Пожалей свою единственную сестру, и хотя у тебя их ещё пять, ты же знаешь, что твоя Циля любит тебя не за красивые глаза. Мой Жора поступил таки на отделение актёрского мастерства при консерватории, хотя Анна Зусмановна прочила ему блестящую карьеру скрипача, но куда там... Он включает в душе воду и читает монолог Чацкого. Соня, я украдкой смахиваю скупую материнскую слезу, когда он кричит: Карету мне, карету! При этом роняя на пол большой медный таз, в котором мы с тобой варили клубничное варенье. Знай, Соня: если я не доживу до твоего приезда, в буфете на кухне я спрятала баночку этого варенья, намажешь им мацу и скажешь: прими, господь, в свои владения мою Цилю, таки только она одна знала, как совладать с четырьмя мужиками в доме, где каждый - Мейерхольд, ну, или на худой конец, Штейнберг. Кстати, он тоже велел передать тебе привет. Так и сказал - Привет от скромного адвоката Аарона Штейнберга, который был влюблён в тебя в третьем классе. Соня, ты же знаешь: я не люблю писать длинных писем, но как то не пристало отправлять тебе чистый тетрадный лист, и я таки его заполнила своими слезами по поводу нашей разлуки. Мир вашему дому. Эта история закончилась хорошо, сёстры встретились, когда открыли железный занавес, Соня смогла приехать в наш город и они с Цилей долго сидели на кухне, пили чай и ели клубничное варенье из той самой заветной банки.
-Председателю городского исполнительного комитета Мамонтову В.С. Обращение трудящихся. Уважаемый Владилен Спиридонович! Мы, рабочие фабрики "С приветом - к коммунизму!" горячо одобряем решение горисполкома снести наконец эту церковь, которая давно уже превратилась в прибежище несознательных элементов, живущих в разрез с нашим общественно-политическим строем. Также, мы возмущены наглыми попытками местных ряженых торговцев опиумом для народа завладеть этим помещением, якобы оно им когда то принадлежало. Мы требуем оградить нашу молодёжь от попыток растления идолопоклонниками и мракобесами всех мастей! Радость - в общественно полезном труде! Руки прочь от будущих строителей коммунизма! Вы думаете, это обращение написано в далёком 36 году? Во времена гонения на церковь и её служителей? Нет, эта была история недавняя, конца 70-х годов, когда городское партруководство облюбовало место в историческом центре под строительство Дома политического просвещения. И всё бы ничего, да только посреди этого парка стояла маленькая часовенка конца 19 века, построенная в те годы на народные деньги во славу покровительницы нашего города. В 30-е она никому не мешала, и её стали использовать под склад хозяйственного инвентаря. В 60-е её передали местной епархии в связи с новыми веяниями времени, но ненадолго, потом она снова была не у дел, вконец обветшала и стала местом встреч поклонников Бахуса. А вот в застойный период вышло постановление очередного судьбоносного съезда партии о воспитании советского человека в духе заветов Ильича, правда, которого из них, Вовы или Лёни, было не совсем понятно, так как с дикцией у Членов политбюро были некоторые проблемы.... И для этого решено было строить везде и всюду партийные школы. Но тут вдруг выискались какие то профессора-историки, которые стали убеждать товарищей руководителей, что церковь является историческим и архитектурным памятником и, якобы, её посещал один известный литературный классик, будучи проездом из Петербурга в Барнаул... И ведь снесли бы, потому что по устному указанию партактива, со всех предприятий посыпались гневные письма трудовых коллективов с горячей поддержкой этой инициативы. Долой религиозный дурман, даёшь политически подкованное поколение! Но тут случилось страшное: по "Радио Свобода" прошла информация, что в городе N собираются попирать прописанные в Конституции права граждан СССР на свободу совести... Такого расклада никто не ожидал, по принципу демократического централизма из Москвы спустили полкана на головы местных инициаторов и всё стихло. А кузницу кадров построили чуть поодаль, вырубив часть прекрасной липовой аллеи...
-Мама! Папа! Вы теперь Бабушка и Дедушка! Я только что из роддома, ночевал под окнами, не мог себе дома места найти. Вы не представляете - теперь у каждого из вас есть по внуку! Да, у нас родилась двойня, 2300 гр. 46 см каждый, ждали девочку, а родились два парня. Как хоть назовём? Мама - папа, жду ваших предложений и в гости через неделю, Машу должны будут уже выписать, а вам как раз 5 дней чтобы доехать на поезде, надеюсь, письмо дойдёт до вас за 2 дня, специально посылаю Авиапочтой. Хотел позвонить, но телефонистка сказала, что на линии Дальнегорск-Владивосток обрыв из-за урагана, так что надеюсь на крылатую связь. Много не возите, у нас тут всё можно купить, вот рыбки если только... Хотя, Маше наверное нельзя будет пока есть красную рыбу, так что, не возите, а то ей обидно будет. Всё, побегу, мне ещё надо где то 2 коляски найти, одну, правда, обещали на работе подарить, а вот вторую уже сам буду искать. Целуем, ждём, Максим, Маша и дети. Письмо, конечно же, задержалось в пути из за погодных условий. Самолёт посадили в Хабаровске, почту выгрузили и на вездеходах отправили в пункт назначения. Пришло оно к родителям аккурат через неделю, когда Машу с пацанами Максим уже забрал домой. Погода на Дальнем Востоке наладилась, и дед Митрий, мужчина обычно скромный в вопросе траты денег, молча достал сберкнижку и снял с неё 200 рублей, почти половину того что на ней было. - Полетим на самолёте! Авторитетно заявил он бабе Томе, ибо пока мы будем поездом добираться, дети уже в школу пойдут. Баба Тома согласилась, потому что это были первые их внуки, остальные дети ещё гуляли свою студенческую юность, и ей страсть как хотелось уже понянчиться с малышами. Дед и баба сроду не летали Аэрофлотом, поэтому, по прибытии во Владивосток, были одеты в свои лучшие наряды, а Дмитрий Петрович по этому случаю подстриг усы и бороду. Тамара Ильинична взяла с собой целую сумку пряжи из натуральной шерсти и всю дорогу пыталась вязать, но воздушные ямы периодически приводили салон воздушного судна в состояние аттракциона в парке культуры и половина пассажиров держали под рукой дежурный бумажный пакет, баба Тома не исключение. Долетели с двумя дозаправками к позднему вечеру, сын ждал их в аэропорту, благо телеграммы от погоды не зависят и уже днём почтальон позвонил в дверь, протянув "молнию": Летим рейсом 65 40 прибытие 22 00 местного встречай. Домой приехали уже совсем заполночь, дети крепко спали, они обняли Машу, баба Тома, конечно же, расплакалась, а дед Митрий всё время поправлял галстук, который не надевал уже много лет. Позже на семейном совете было решено назвать детей Колей и Мишей. Они выросли и стали хорошими людьми. И очень любили своих деда с бабкой, Дед Митрий умер раньше, и они забрали бабушку из Дальногорска к нам сюда, где она и жила с Мишей и водилась уже с правнуками.
В замочной скважине заскрипел ключ, это Ефросинья Сергеевна пришла на работу первой. До открытия ещё целый час, но она должна вымыть полы и разобрать полученную с вечера корреспонденцию. Светает уже.. Начинается новый день, скоро застучит старина Штемпель в своём углу, в операционном зале начнут собираться заспанные горожане, кто с телеграммой, кто с посылкой, бухгалтеры и секретарши будут отправлять большие многочисленные конверты в разные надзорные организации, пенсионерки - упаковывать бандероли с игрушками для внуков, мужчины по дороге на работу забегут купить свежую газету. А я буду наблюдать за ними и собирать их нехитрые истории на дне своей старой чернильницы. |