Задетый день
|
Рождение Меня разбудил полицейский. - Ты в порядке? Парень, проснись. - Да-да-да. Просто сплю – пришёл в сознание, приоткрыл глаза и увидел значок на фуражке, под козырьком чересчур круглые голубые участливые глаза. - Может, помощь нужна? Идти сможешь? - Да, ноги есть. Я в порядке, - сказал наобум. - Так, лучше б, идти… - Просто дайте, пожалуйста, пару минут, чтобы включиться. Кстати, доброе утро. - Ага, доброе... Полицейский исчез, глаза открылись, ворвался в них свет, нещадно раздражая сетчатку, мозг тяжко заворочался в черепе, ноги зашагали вдоль набережной Мойки, желудок сводило, благословенна пусть будет душа изобретателя солнцезащитных очков, заныли ссадины, на руках и ушибленная спина – последствия кубарем со спуска к воде, месту моего пробуждения, Исаакиевская площадь, солнце в зените так остервенело-радостно печёт в Питере только в конце июля, в тени узкого переулка заглянул в рюкзак: плеер и телефон разряжены в ноль, нетбук – нет, провод есть, приоритет музыки есть, симбиоз есть – подключил, бумажек для самокруток нет, а табак есть, есть пару кусочков шоколадки и жажда есть теперь… Добрался до Гостиного Двора – там можно умыться и в чувства себя привести. Навстречу из здания вышел среднего роста мужчина, среднего телосложения, среднего возраста с «прекрасным» обедом: банка фанты, плюс сникерс – аж передёрнуло. Гигиена в общественном туалете почти двухсотлетнего торгового центра – лучше, чем ничего, почистил одежду. Отражение в зеркале: вид помятый, зато лицо без шишек, гематом и кровоподтёков. Живительная влага – святая жидкость вода, снаружи будет теперь не так тяжко. Невский проспект в это время года, день недели и время дня почти что невыносим, выдерживать это я не собирался. В тени галереи Гостиного направил стопы перпендикулярно от, в сторону улицы Ломоносова. Заражение Заметил мужчину с объёмной стопкой картона, из которого обычно делают коробки для техники. Он просто сидел на гранитной скамейке, рядом со зданием Перинных рядов. Чутьё подсказало, что нужно оказаться с ним рядом. Я подошёл и спросил сигарету. - Да, конечно, держи, присядь, покури, - предложил он, мельком, внимательно взглядом зацепился и протянул мне табачную палочку. - Спасибо, - я улыбнулся и сел. Выглядел этот человек не лучше меня, может быть чуть грязнее… На лице отображалась плотность почти безысходной грусти, благородный профиль покрыт бронзовым налётом частого уличного, руки натружены не ухожены, яркие глаза в пелене тоски. - Художник? – эта догадка была непреложным знанием. - Ага, - он вздохнул, продолжая просто смотреть вперёд, - вот, возьми ещё одну сигарету в путь, большим, к сожалению, помочь ничем не могу. Он сказал это обречённо спокойно, а я ответил: «это более чем достаточно» и тоже, почему-то, вздохнул. - Неприятности, друг? И тут я узнал, что его презирает тёща и недолюбливает, в прямом смысле, жена, о стабильном недостатке материальных средств в «уличном артистизме» - вечная проблема: «зарабатывать» не хочется вообще, а уменьшение доли искусства в пользу ремесла душит. Ночь начинается, когда просыпается апатия, на мой взгляд. Я, в свою очередь, признался, что тоже музы раб, фанат идеи, жнец искусства в поле языка, короче – писатель. Захотелось срочно ободрить этого бедолагу, собрата, по этическим проблемам причин материальных неурядиц в какой-то мере. А что могу? – задал себе вопрос, - не советовать же всяческую общечеловеческую бесполезную требуху. Просто начал читать стихотворение: «Пощады не жди, друг. Эта грусть может съесть тебя заживо. Им всем только кажется, что в мечтах самих есть хоть немного счастливого...» - Нет, ну я понимаю, - видимо художник принял речь мою за возобновлённый диалог. «И я прокляну тебя тут же, если снова не сможешь на это отважиться…» - Ты о чём это? «Пощады не жди, друг! Есть что-то сопливое в твоём желании спрятаться в социопатии, аскезах, алкоголизме или фантазии…» - Нет, ну зачем же так сурово, - пробормотал; вскочил с места, сделал два шага в сторону и замер. «Я найду тебя, кем бы ты ни прикинулся! Пощады не жди, друг. Я оставлю тебя без возможности выбора, ты, выродок собственных иллюзий. Твоим же грузом я придавлю тебя на холодном зеркале, на пути никуда. И тогда…» - Что? – дрогнувшим голосом отозвался мой неожиданный друг, обернувшись в каком-то ментальном ужасе перед бездной чего-то ещё неведомого. «Пощады не жди, ты, мой единственный друг. Я заткну тебе уши, рот нос, чтобы ты ничего не услышал, чтобы ты ничего не учуял, чтобы ты ничего никому не сказал. Просто, друг, посмотри мне в глаза...» Он смотрел мне в глаза, ошарашено, остолбенелый. Молчали. Минуту. - Спасибо, я узнал много нового, - промолвил художник, всё ещё не решаясь двинуться с места. - Мне останется только пожелать тебе удачи. Улыбнулся ему, пожал руку этому человеку и двинулся дальше. Внедрение Снова в тень той же галереи опоясывающей здание Гостиного Двора, свернул за угол на улицу знаменитого архангелогородца, добрался до площади его же имени с бюстом самого Михаила Ломоносова в центре и взобрался на мост имени всё того же достояния науки и искусства Российской Империи XVIII века. В укрытии одной из четырёх башен, служивших раньше опорами разводных пролётов переправы, взгромоздился на парапет ногами к Фонтанке и впал в некий ступор, обычно свойственный жителям стран, где сиеста является неотъемлемой частью распорядка дня, где жаркие да и просто солнечные дни не такая уж и ценность, а скорее всего бремя, свойственное зиме земель ближе к полюсу. За спиной смешивались обрывки разговоров, топот, возгласы, рокот моторов и выхлопных труб, сигналов клаксонов, перед глазами, пусть и закрытыми, накалялся пейзаж архитектурных изысков раннего Петербурга, под ногами текла речка, по ней - туристические катеры, на них - приезжие, наслаждаясь прохладой воды, скучали, глазели, вкушая экскурсионную жвачку, усиленную громкоговорителями. Растворялся. Какое-то количество временных единиц прошло. Из ступорной медитации меня вытащил едкий возглас, явно обращённый ко мне: «Да прыгай ты уже!» Открыл глаза, посмотрел на полупьяного парня на открытой палубе прогулочного кораблика, который призывал меня воплотить, довершить, может быть, суицидальные фантазии или иных целей мнимую браваду. Судно приближалось к мосту, пьянка подходила к разгару, а развлечений, видимо, всё ещё не хватало. «Только не на тебя, верно?» спокойно, но громко ответил на призыв, брошенный в мою сторону. Несостоявшийся провокатор спрятал глаза в соучастников их «праздника жизни» и не ответил. Кораблик скрылся под пролётом моста, я окончательно вернулся в состояние восприятия того, что принято называть реальностью. Странно, эти ребята так активно и бездумно исторгают свои желания, ратуя, путь и неосознанно, на безопасность блефа, заведомую неисполнимость. Однажды, не отменяя стремлений, перестал загадывать желания, отказался просто от этой формы. Вспоминается размышление двухдневной давности: сотрудница - обычный администратор околосреднего достатка бросила как бы в сторону фразу: «я просто хочу феррари и виллу в Майами», я же, в свою очередь, подумал: «может ли эта милая, бесхитростная в основном, девушка показать Майами на карте Соединённых Штатов Америки, ежегодно платить налог объёмного двигателя машины и содержать саму виллу, без права перепродажи и сдачи в аренду этой движимости-недвижимости?..» С этими рассуждениями в голове я слез уже с парапета, добрался до площади, известной своей криминальной славой в прошлом, и завернул на одном их «Пяти углов». Докуривая сигарету, подаренную уличным художником, пытался понять, чего же именно я хочу и выбор свой остановил на чашке тёплого чёрного чая с сахаром. Пробрался к «чёрному» проходу на платформы пригородных поездов, следующих с Московского вокзала и подоспел к электричке проезжающий через город-спутник, приходящийся отдалённым районом Санкт-Петербурга. Там, как вспомнилось, была назначена встреча с девушкой, влюблённой в моё творчество или меня целиком, что предстояло выяснить. Она выказала желание помочь с перепечатыванием рукописей и сообщила номер дома, улицу, номер квартиры и день. Двери закрылись, вагон дёрнулся, духота отступила, солнце клонилось к западу, уши жаждали музыки, а не вырванных из контекста реплик пассажиров, кокон замкнулся фоном плеера и взглядом через стекло окна. К левому плечу несколько раз прикоснулись пальцы, обернулся и снял наушники: - Молодой человек, ваш билет, - без агрессии потребовала контролёр. - У меня нет билета. - Куда вы едите? - последовал вопрос. - У меня нет денег, но мне нужно добраться до станции, которая будет через одну. - Ну, пройдите, тогда, пожалуйста, в конец состава, - удивившись спокойной реакции, женщина дала мне рекомендацию, как избежать проверки до конечной точки моего пути. Послушался, вышел, перемахнул ограду, без труда нашёл нужную дверь в нужном доме, домофон, лестница, звонок, дверь... - Здравствуй, спасибо, что дождалась. Найдётся у тебя чай? |
||
| Категория: Рассказы | Автор: Петр Орлов | нравится 0 Дата: 22:11:2012 |