Артур
|
На место старой любви приходит новая, а тому, кто не сумел постичь ее, находится место в аду. Я не боюсь грешить. В аду все равно не осталось места. Сам дьявол перебрался на небеса. Вместе Богом они сходят с ума, забывая о том, что они тоже люди, которым вскоре придется попасть в свои же угодья. Я не боюсь жить и не хочу умирать. Многие люди, как и я, говорят о смерти в суматохе, в будни и в праздники, не задумываясь даже о том, как смерть близка. Мы и думать не хотим о тех, кому мы нужны. Каждую минуту нашего существования кто-то делает последний вздох и прощается с этим беспощадным миром, отдаваясь в руки беспощадной смерти. Мы не думаем об этом. Мы просто бережем себя, уничтожая близких. Иногда нас посещает благодетель, и мы стараемся становиться лучше и совершать что-то хорошее. Но все-таки как мы ничтожны! Я думаю, никто, засыпая, не задумывался, как коротка их жизнь, как одиноки их сердца, бессмысленно их бытие, что, может быть, через некоторое мгновение их дыхание прервется коротким хрипом умирающих легких. И завтрашнее утро уже становится не вашим! Но это неважно, как неважна вся наша жизнь… Когда он умер, она совершено не плакала, не проливала бесполезных слез на подушку, не меняла платки, и, смотря на себя в зеркало, не начинала рыдать. Она просто надела на свою красивую, молодую шею очень тонкую петлю и отправилась к нему. Какое было ее удивление, когда обнаженная, лишенная мыслей и памяти, она оказалась на самом дне непонятного, бескрайнего ей ущелья. Оно, казалось, поедало ее изнутри. Вокруг был мрак, сдавливающий стон из голосов тысячи душ, пришедших сюда задолго до ее появления. Она осознано понимала, что с каждой минутой сходит с ума. Ничего вразумительного не приходило в голову, а только внутренний голос шептал странное, незнакомое ей слово – Артур. Невозможно себе представить, как больно осознавать себя больным, когда невозможно вылечить эту боль, которая рожденная сумасшествием, пронизывает тебя с головы до ног, мешает думать, не позволяет даже страдать. Смертельно страшно желать того, чего не знаешь. Вокруг пустота и мрак, но тебя что-то тянет и зовет, не дает покоя, и, тревожа твое сознание, медленно повинует тебя безразличию и пустоте. Она ступила ногой на что-то острое. По ее ноге потекла кровь. Алая и густая кровь с запахом сирени, цветущей в начале июня. Как этот запах наводил на грусть! Искал воспоминания в уничтожающем смертью сознании. Она, молча, сидела, поджав колени, и смотрела, как кровь тонкой струйкой уходила между расщелинами. - Я давно должна потерять сознание. Ненавижу смотреть на кровь. Так не должно быть. Я хочу оказаться в палате с белоснежными стенами и потолками с перебинтованной ногой с измученным и исхудавшим за какие-то секунды лицом. Все вокруг смотрели бы на меня жалостливыми взглядами. Одни сказали бы, что я несчастная девушка, которой несказанно повезло; другие, напротив, пожалели о том, что все так благополучно завершилось, и нет повода для бесконечных сплетен и разговоров. Самое ужасное, что есть те, кто сожалеют о том, что теперь не нужно будет со знанием дела выбирать подходящий венок в магазине ритуальных услуг по случаю такого знаменательного события – моей нелепой и трагической гибели. Жизнь – такая скука! Сожаления, неудовлетворения, омертвление совести и жалость к самим себе – живем, как дьяволы, а верим в Богов… Но здесь было все иначе. От потери крови она не потеряла сознания, даже голова ее оставалась ясной, но по-прежнему пустой. Только боль нестерпимая, ноющая, приводящая все тело в легкую дрожь, не давала покоя и заставляло усиленно тереть колено. Прошло уже много времени, но она не шаг не двинулась к своей цели, которую преследовала и которая преследовала ее. Надо было идти сквозь непроглядную, зловещую, приводящую в ужас тьму. Чтоб было легче и быстрее идти, дрожащая от страха, она решила вспомнить хоть что-нибудь: что привело ее сюда, вспомнить прошлое, в котором она жила. Но память не слушалась ее. Становилось жарко, и пот большими каплями скатывался с ее пожелтевшего лба. Кровь практически перестала идти, но боль, эта ужасающая боль, все усиливалась и усиливалась. Каждый шаг давался ей с большими усилиями: ступая на больную ногу, она начинала стонать и вскрикивать. Земля под ногами обжигала ступни и становилась все горячей. Пыль из пепла поднимался при каждом шаге, попадал глаза. Глаза слезились и становились красными. Что- то впереди послышалось ей. Это были человеческие голоса. Она прибавила шаг, несмотря на то, что сил своим не осталось. На ощупь она продолжала идти дальше, пока не натолкнулась на что-то вполне живое. Липкая поверхность этого непонятного существа мерзко пахло разлагающейся плотью. Этот запах при жизни отпугивает даже животных - запах смерти. Нельзя было ничего разглядеть, ей приходилось руками различать стоящую перед ней преграду. Погладив ладонью самую гладкую часть отвратительной мякоти, она почувствовала небольшую вибрацию, но спутанные голоса ничего не давали разобрать. Вдруг от испуга она отскочила в сторону. Упав, она сильно ушибла колено, которое усилено растирала до недавнего времени. Что-то непонятное протянула ей руку. Рука оказалась человеческой: пять пальцев разной длины, расположенных в той же последовательности, что у людей. И только тогда среди миллионов звучащих голосов, она смогла различить один – до боли похожий голос, Тот, что при жизни был так дорог, который она потеряла, не успев осознать всю его драгоценность и необходимость. Этот голос часто будил ее утрами, он же убаюкивал, когда наступали ночи бессонницы, он предупреждал и ругал, хранил и хвалил. Но здесь в суровой тьме он был так далек и недосягаем. Это был голос ее мамы. Очнувшись и поняв, что перед ней самый дорогой человек, которого она не видела уже так давно, но продолжала разговаривать и просила советов, она схватила маму за руку и с силой попыталась потянуть на себя. Но ничего не выходило. Слезы навернулись на глазах, испуг разрывал душу. Чтобы не произошло, надо было вырвать маму из этого кровавого месива. Вокруг не умолкали голоса, они сводили с ума, они как - будто уже жили в голове. Ее руки и колено нестерпимо болели, ее глаза ничего не видели, ее слух пронзали только ужасающие крики и стоны. И можно было бы сдаться и забыться, как она это делала не раз. Но сдаться здесь – было по-другому. В жизни проигрыш не менял все так глобально, как здесь. Она чувствовала, что пока рука любимого человека у нее в руке, она может думать, вспоминать и желать. Еще раз с криком, заглушающим стоны миллионов мучащихся душ, с огромной любовью в сердце, что хранила все годы и которую не выпускала наружу, она потянула на себя тело. Но была ли там душа? Были в этом теле все воспоминания и чувства, что связывали ее с ним? Стоило ли ради него забыть свою боль, отдать всю себя, терять драгоценные минуты, отведенные ей на спасение? От резкого освобождение руки, она упала на землю и сильно ударилась головой… - Я помогу тебе, мама – только прошептали губы… Мама красиво махала рукой, удаляясь все дальше к свету. Казалось, что она прощается, но нет, она звала за собой. Но ноги не двигались, мысли не владели телом, тело омертвело. Но это был еще не конец! Она поняла, чтоб постичь покой, она должна была убить в себе саму себя. Когда луч света заиграл на ее лице, она проснулась. Время было уже ближе к полудню. Потянувшись в постели, она вновь закрыла глаза и пыталась досмотреть сон. Но, вернувшись к последней картинке и поняв, что не может больше уснуть, она поднялась с кровати и направилась прямиком на кухню, чтобы заварить себе кофе. Пока готовилось кофе, она любила смотреть в окно. Но тут ее блуждающее сознание пробудил звонок телефона. Подняв трубку, она услышала ужасающий голос: «Возвращайся на свое место!» - Это был всего лишь сон. Прошлое, которое я потеряло – подумала она, очнувшись в том же кошмаре. Вокруг было так же темно и жарко. Теперь все тело нестерпимо болело, будто его разрывали на тысячи кусочков. Она заплакала. Заплакала тихо. Так, как никогда не плакала. Слезы обжигали ее лицо. Грязными руками она старалась стирать слезы, чтобы они не скатывались по щекам. Чувствуя на губах вкус пепла, преодолевая страх, превозмогая боль, она начала передвигаться на коленях. - где же я? как же выбрать отсюда? Ей никто не давал ответа. Исчезли непонятные стоны, вокруг была тихо, лишь где-то вдали чуть слышался треск раскаленного угля или древесины. Но не видно было отблесков от пылающего пламя. Странное место. Странные ощущения. - никогда не думала, что темнота может сгущаться и становится чернее. Страх усиливался, страшно было даже дышать, даже думать. Она опять упала без сознания. В ее голове вновь возникли образы прошлой жизни. Она оказалась на берегу реки, где часто бывала, где все было знакомо и любимо. Вода в реке практически не имела течения, но все-таки волны иногда заводили игру на поверхности. Она сидела, молча, поджав колени, и смотрела на отблески солнечных лучей на воде. Так было тихо и спокойно среди молчаливой природы. Ей вспомнилось детство, когда она, пока не видела мама, доставала из холодильника апельсины, купленные в магазине по случаю ее дня рождения, и со скоростью звука очищала их от кожуры, съедала вместе с косточками, а улики – апельсиновую кожуру – прятала за диван. Во время очередной уборки, мама не раз находила фантики от конфет или засохшую апельсиновую кожуру, но ничего не говорила, даже не ругалась, а просто убирала оставленные улики. Очнувшись от удушающего дыма, она поднялась. Ноги ее не слушались. - неужели это все за него? – неожиданно произнесла она. За того, кому посвятила она лучшие месяцы своей короткой жизни. Тот год, в который они познакомились, был годом кота - ее годом по китайскому календарю. Этот год сулил много неожиданностей и важных встреч. Тогда, когда она увидела его, она еще не основала насколько важна станет для нее эта встреча. Сначала было все как обычно: мимолетные взгляды ни о чем не говорящих глаз, легкий флирт, ничего не обещающий, и минуты удовольствия от обоюдного желания оказывать друг другу знаки внимания. Если бы она знала, чем обернется ее связь с этим вернувшимся из преисподни человеком, то никогда бы не сделала шаг на встречу в его объятия. На первый взгляд обычный и простой, он скрывал за своей маской добродушия - самолюбие и лицемерие. Все, что он говорил, было соткано изо лжи и состояло из обмана. Марионетка в его руках, она долго верила тому, что произносили его губы. Она верила в иллюзию, которую легче было принять, чем отвергнуть. Но с ней так сложно оказалось жить. Он был дьявол. Дьяволы вокруг нас. При встрече с ними, никто из нас не испытывает ни холода, ни страха, ни боли. Они притягивают к себе. И как не стараться сопротивляться их притяжению, рано или поздно они займут, чуть ли не главенствующую роль в вашей жизни. Она не думала когда-то заговорить с ним по телефону. Ее жизнь была устоявшаяся и в ней ничего не хотелось менять. Но он попросил ее номер телефона. Временная слабохарактерная, без какого-либо опасения и страха, она написала свой номер и протянула салфетку ему в руку. Несколько переданных чисел предрешили ее судьбу, перевернув еще жизнь сверху на голову. Да, она начала думать, можно сказать научилась летать, творить, жить! Но за все приходится платить… Она сознательно не принуждала себя кокетничать со своим новым другом. Имея настоящую женскую сущность, не пересекающуюся с рассудительностью и здравомыслием, она вела себя крайне откровенно и открыто. Это была первая ее роковая ошибка. После расставания с ним, она верила, что в жизни наступает момент справедливости. Она ждала наказания не для себя, а для него. Возмездие за причиненную боль должно было наступить. Должен был настать тот день, когда, проснувшись в полнейшем бреду, он не поверит, что все, что происходит вокруг, происходит именно с ним. Она желает ему смерти. Только даже смерти он не нужен. Любовь? Да, любовь к самой себе и его предательство – пробуждает желание желать ему смерти. Он стоял одетый в серый пуховик, спиной к ней в своем практически разрушенном доме. Дом много может рассказать об его хозяине. Местами выровненные стены и на скорую руку обмазанная печь говорили о мимолетном желании жить правдиво и правильно. Но это только часть исправленного дома. В основном он был неуютным с беспорядочно разбросанными вещами. Потолок в доме обваливался. Пол рушился, образовывая дыры - огромные, будто нарочно пробитые топором. Стены были серые. Краска, нанесенная видимо предшествующими владельцами, облупилась, метами ее просто не было. Внутри было сыро, неуютно и немного страшно. При виде всего, что ее окружало, она ни поведением, ни взглядами, ни словом не показывала свое отвращение. Она просто пыталась смотреть только на него, слушать только его, зная, что больше никогда не вернется ни к нему, ни в этот дом. В это утро, когда он стоял окна, он был груб, рассержен и раздражителен. Куда-то исчезло его внутреннее спокойствие, которому она всегда завидовала и удивлялась. В последний раз ей не хотелось много говорить, как обычно, она хотела молчать и смотреть на того, кому она продала свою душу, прогадала свою судьбу, пропустила свою дорогу. Может быть в ее голове жила мысль о том, что все можно исправить, но его предательства не имели границ даже в минуты расставания. Он предавал ее всегда, даже когда спал, он не ценил ее стремлений и никогда не понимал ее. Жестокость была ее средой. Она очнулась. Запах гари не давал сделать вдох. Глаза слезились. Резь в глазах не позволяла смотреть вдаль. Но все-таки она рассмотрела вдалеке приближающийся силуэт. Он становился все ближе и выше. Думая, что это простые галлюцинации, она закрыла глаза и продолжала лежать на раскаленной земле. Но вдруг почувствовала чье-то прикосновение. Чья-то холодная рука дотронулась до ее оголенного плеча. Она вздрогнула, открыла глаза и увидела перед собой человека, ростом больше двух метров, очень худощавого. Казалось, что сейчас его кости согнуться или переломаются - настолько он был худ и высок. Длинный, безобразно вытянутый нос делал его лицо неприятным. Глаза были черны, как тьма, но они излучали желание помочь. Одетый в черные брюки и простую черную рубашку, он не походил не старомодного мужчину преклонных лет. Ей показался он молодым и удивительно красивым. Он протянул ей руку, она, подумав, тоже протянула ему свою. Но, не сумев подняться, убрала руку из его руки и упала на землю. Он нагнулся, обнял ее за плечи, поднял и зашагал вперед. Очнувшись в незнакомом доме, она опустила ноги на холодный пол. Спинки крови были похожи на слоновую кость. Подняв глаза, она замерла. Перед ней вновь был он, ее спаситель, который непонятным образом вместе с ней оказался в этом затерянном и проклятом месте. Он молчал, она тоже боялась заговорить. - пойдем, я налью тебе воды. Ты, наверное, хочешь пить. Ее голос был восхитительно нежным. Он манил, его хотелось слушать и слушать. Как рабыня, она повиновалась и шла по направлению его руки. Дом не был большим: всего две комнаты – спальня, где кроме кровати и старинного сундука ничего не стояло. И обеденная комната, где все было обустроено как в средние века: стулья с высокими спинками, толстыми ножками с выстроганными узорами непонятной формы. При желании не каждому под силу было бы его поднять. Стол был накрыт на двенадцать персон. Он также был сделан из древесины толстых пород. Его края не были острыми, а были слегка закругленными. Вся мебель, которая стояла в доме незнакомца, была черная и безукоризненно чистая. Он смотрел на нее исподлобья, когда она с жадностью пила воду. Он молчал. Его взгляд был тяжелый и других бы ввел в ужас, но ей он казался таким родным. Кроме него в доме никого не было: только пустота, тишина и ужас одиночества. Утолив жажду, она отошла поближе к стене, опасаясь незнакомца. Она не знала, что привело его к ней, какие мысли вели его. - не бойся. – чуть слышно произнес он.- я тебя не обижу. Я тебя так долго ждал. И теперь, когда ты здесь, я счастлив! Она вздрогнула, ибо в эту минуту он упал перед ней на колени и заплакал. -ангелы не плачут – наклонившись к нему и обняв его за голову дрожащими руками, сказала она. - я – не ангел – только и сказал он, стремительно поднявшись и ударившись об ее подбородок своей головой. Повернувшись к ней спиной, он молча постоял несколько минут, сказал: -мне пора, И направился к двери. Ее окаменелые ноги не двигались, они не хотели ни на миллиметр приблизиться к нему, чтоб догнать его. Ей до боли не хотелось, чтоб он покидал ее. Но тело не двигалось. Вскоре силуэт нельзя было разглядеть в проеме открытой двери. Она упала на пол и, плача, целовала его следы. Именно в эту минуту, когда пепел, оставшийся от следов его обуви, горечью растворялся на ее губах, она поняла, что никого и никогда так не любила так, как его сейчас. Судьба ее была попасть сюда, чтобы встретить его. Мысль о том, что она больше его не увидит, сводила с ума. Зловещие скрипы стен дома истощали слух. -что же мне делать? Я должна следовать за ним. Я должна отыскать его. Должна! Должна! Я люблю тебя! Ад. В нем нет места любви. Стены ада ненавидят эти нелепые слова. В аду все живое: стены, пол, вилка, лежащая на столе. Она может убить, пронзив вам шею. Зло разрастется, гнев усилится. Никогда не произносите в аду – «Я тебя люблю!» В ту минуту, когда слова запретной любви разнеслись ветром и долетели до самых дальних развалин этого убого места, стены дома задрожали, пол начал уходить из – под ног. -любимый! Любимый! – неустанно повторяла она, пытаясь ухватиться за что-нибудь. Не поднимаясь с колен, она ползла в клубах пыли и пепла. Но, хватаясь только за пустоту, чувствовала, что ее тело проваливается все ниже. Поборовшись еще несколько секунд, она расслабила руки… и… почувствовала вновь холодное, но знакомое прикосновение руки и резкую боль в запястье. Он шел по знакомой только ему дороге, закрыв глаза. Его лицо было охвачено страданием, слезы скатывались по щекам. Ударяясь о раскаленную землю, они превращались в пар. Он понимал, что не сможет покинуть это место, пока не придет замена. Пока не найдется тот, кому будут отчаянно желать смерти. Тот, за кем придут двенадцать хранителей преисподни. Почувствовав вибрацию за спиной, он мгновенно открыл глаза и его слух пронзили слова: «Я люблю тебя!». -зачем? – c необъяснимой злостью крикнул он в ответ. Теперь, как она, он упал на землю и не мог пошевелиться. - я не могу ничего исправить. Она все равно поглотит тебя. – монотонно и отчаянно произносил он. -Нет! – с захлебом закричал он – не трогай ее, возьми меня. Я не достоин твоей милости! Уничтожь меня! Я презираю тебя! Оставь ее, опусти, не причиняй ей боль! Тебе мало тысячи истерзанных душ, заключенных в твою плоть? Будь проклята ты! Будь проклят тот день, когда ты направила меня сюда, озаряя светом. Ты обманула меня и обманываешь всех. Скоро ты разорвешься от страданий и стонов поеденных тобой душ. Я больше не хочу повиноваться тебе, служить тебе, быть с тобой! Он мгновенно поднялся и побежал. Обратный путь ему показался короче. Подбежав к воронке, он ухватился за запястье той, кто являлась его спасением, и с силой потянул ее к себе. Впервые ад услышал от дьявола слова: «Я люблю тебя больше смерти!». |
||
| Категория: Рассказы | Автор: Наталья Есемчик | нравится 0 Дата: 16:11:2012 |