Достойно радости
|
Я так долго смотрел на работу косаря, что не заметил, как встало солнце. А он всё косил, и косил! Косил весело, точно на праздник вышел. Невозможно было отвести глаз от его слаженной работы! Все его движения были очень легки, и казалось, он не работает, а танцует какой-то древний танец, где каждый поворот ровно валит траву, чтоб не мешала танцу. А солнце поднялось во весь рост и с жаром «аплодирует» за танец. Остановился танец. Косарь вытер пот со лба, наклонился за горстью скошенной травы – как поклонился Солнцу и Земле – и обтёр звенящее лезвие косы, своей подруги в танце. Они заслужили отдых! Я так долго смотрел на работу ткачихи, что не заметил, как на её цветастом рушнике появился новый орнамент - радуга между землёй и небом! Не зря в народе говорят, рушник – дорога в небо! А мастерица восседает за станком, как на древней колеснице, и путешествует по миру предков. От них узнает тайну нитяных крестов, квадратов, ромбов, стрелочек и волн… И вновь летят по волнам челночки-лодочки ткачихи, туда-сюда, туда-сюда по волнам… А вслед за ними ниточка к ниточке, ниточка к ниточке - и радуга всё выразительней, разноцветней! И вдруг остановились челночки-лодочки – будто земли коснулись. Натруженные руки ткачихи, ловко, завязали концы всех челночков, покачивающихся у «леса» разноцветных ниток. Пришло время отдохнуть хозяюшке. Я так долго смотрел на работу художника, что не заметил, как из палитры красок и размашистых мазков художника, на холсте проявился образ. Для меня этот образ был ещё в тумане, но художник видел его во всех деталях, и спешил перенести его на натянутое, как нерв, полотно. Скоро туман рассеялся упавшими каплями краски, как цветной росой, окропившей руки художника и мольберт. Картина ожила, и, кажется, плоского полотна ей мало, образ теснит пространство. Художник утешает образ лёгкими, последними мазками. Но он не бог, и кисть упала на палитру. Художник, чуть пошатываясь, отошёл от мольберта – он должен отдохнуть. Все силы он отдал, чтоб полотно ожило. Садясь с рассвета за письменный стол, я всегда вспоминаю косаря среди разнотравья в поле, и думаю, с чего начать свою работу? Окидываю взглядом своё «поле», и вижу, сколько мыслей-сорняков… Всё выкосить! Оставить «поле» чистым для новых образов и слов - для их свободного танца. Срастаюсь с пером, как с косой, и пишу-кошу, пишу-кошу… Остановился, как косарь, залюбовавшийся проплывающим мимо облаком мысли, потом любуюсь пролетающим журавлиным клином изящных слов… И стряхнув с себя очарование, ещё с большим усердием налегаю на ручку острого пера сверкающей на моей ниве. Луч солнечного света из окна упал на моё «поле», и напомнил рушник… Вот и время пришло - стать ткачом, чтобы из слов соткать орнамент. В орнаменте стараюсь сохранить традиции родного языка, и все слова, как челночки по волнам, ткут мой «рушник» с неизменным замыслом – дороги в небо! И только после этого я ощутил себя художником. С палитры русского языка я выбираю краски, чтоб образ получился ярким и живым. И в то же время, не нарушил общей картины моего повествования. Ещё немного, и закончу. Но я устал, и немного растерян: как выразить словами – главное? И в чём – это главное? В радости сознания, что я, как косарь, ткачиха, художник, приношу пользу ближнему? Или сказать о том, что бог всякому из нас даёт талант и возлагает на нас священный долг делиться этим? Но зачем, почему? Мы этого не знаем. Но мы должны знать, что всё в этом непостижимом для нас мире непременно должно иметь какой-то смысл, какое-то свыше намеренье, направленное к тому, чтобы всё в этом мире было достойно радости и гордости за свой труд. Я это чувствую сейчас, и на этом закончу свой труд. |
||
| Категория: Рассказы | Автор: Вениамин Бычковский | нравится 0 Дата: 30:09:2012 |