Olrs.ru / Конкурс
КОНКУРС

Регистрация

Логин

Пароль

забыли пароль ?
















Одержимость

Медицина называет это синдромом «тоннельного зрения» – обзор сужается до мизерной сферы, где видно только её лицо. Так приближается мигрень или обморок. Но Слава был здоров. Разве что в груди дёрнуло. Кремовый флёр вокруг её лица – платье и загар, густая зелень платанов сверху.
Зрение начало возвращаться. Рядом с ней он увидел высокого кудрявого джигита и негодующе поджал губы. Только вчера она вошла в его жизнь одним взглядом и была одна. Вчера она сидела в этой чайхане, полистывая книжицу в ожидании, когда спадёт полуденный зной, и можно будет вернуться на пляж. А под конец долго посмотрела на него, и эти чёрные, синие платиновые глаза восточной сталью проникли в самую грудь.
В её национальности он не был уверен. Острый нос и чайные ямочки улыбки, горские точёные скулы в обрамлении войлока волос. И всё же белизна кожи и неуловимого цвета глаза… Что-то ещё спокойно северное остужало южное кипение. К тому же здесь, в Сухуме, абхазки не носили таких открытых платьев. С самой войны местные не снимали траура, хотя минуло двадцать лет. Значит, не местная, решил Слава.
Джигит и она сели напротив через два столика. Она заметила Славу и села лицом, так, чтобы видеть его за костистой широкой спиной горца. К ним тут же вильнул молодой официант и сел рядом с джигитом, вальяжно опершись локтем о его плечо. Взорвался смех, и джигит взвился рукой – «вай!». Официант был абхазец, очевидно, приятель джигита. Он вдруг обернулся и глянул прямо на Славу. Что-то сострил девушке, а джигит снова засмеялся, но оборачиваться не стал.
«Да она просто играет со мной, а этот кудрявый – её парень», – решил Слава.
Он положил купюру под бутылочное донышко и вышел.
Впереди был одинокий вечер. Коллега на три дня уехал в Пицунду хлопотать о скорой экспедиции. Слава решил эти три дня посвятить отдыху на побережье. Недавние дожди сменились влажной духотой, работать стало невозможно. Оставалось море и молодое вино с жареным сулугуни по вечерам.
Он бродил по аллее душных эвкалиптов, наблюдая огни и разомлевшие парочки. Женщины в прозрачных парео на бёдрах, с мокрыми тяжёлыми волосами, напитанными солью и цветами, мужчины в белых сандалиях, вялые и почти обнажённые. Вечер нагнал меди в кожу, томного блеска в глаза. И хотя дневной зной вытравил страсть, но осталось сладкое обещание ночи. Слава, глядя на них, тосковал и невольно шёл к той самой чайхане.
Он был уверен, что увидит её с молодым джигитом и в тайне этого хотел. Это был бы знак «стоп», сигнал вернуться к мыслям о работе и скоротать вечерок в номере за остатками чачи.
Он увидел её на скамье у пирса. Джигита рядом не было. С ней сидела грузная пожилая дама в красном сарафане с шиньоном ржавых волос, очевидно, русская.
Слава минул сувенирный развал и вышел к пирсу. Он более чем не спеша приближался к скамье, но не глядел на неё.
- Привет! – услышал он.
Скамейка и красная дама растаяли. К нему приближалась она.
- Мам, пойду пройдусь.
- Добрый..., – Слава прочистил горло, – …вечер.
Он понял, что был чертовски пьян.
- Мне кажется, мы уже виделись? – сказала она.
- Да, такое не забывается. То есть, я хотел сказать…
Он запнулся о бордюр, и она придержала его за локоть.
- Вы что, один тут бродите?
- Один… то есть, коллега мой. Но он уехал пока.
- Вы волнуетесь?
- Мне кажется, я пьян, – ответил он.
- Абхазия – такое дело, всех тянет на вино.
- А знаете, что самое удивительное?
- Нет.
- Что я с полудня не пил ни капли.
Они уже шли над пляжем в россыпи огней и храпе волн. Ноги касались только солёного воздуха, не ощущая гальки.
- Тогда я больше не буду придерживать вас, – сказала она, и стало ясно, что всё это время пальцы её мягко касались его локтя.
- А жаль… Знаете, давайте пройдёмся под руку – так редко с кем можно. А вы вполне аристократичны.
- Неожиданно, – пальцы вновь коснулись локтя и несмело скользнули вокруг него.
Теперь они очутились в пёстром потоке набережной, стало шумно. Бутафорский паровоз прокатил мимо, из открытых вагонов махали дети. Хмельные компании рассыпались из шале. Слава заметил, как за ними наблюдают местные парни, окружившие чёрный мерседес.
- А тот… Он вас не отчитает потом за нашу прогулку?
- Тот? – удивилась она.
- Вы днём приходили в чайхану.
Она засмеялась.
- Это мой брат.
- Вот как!
- Мы не похожи. Он сводный, по отцу. А моя мама украинка – вы видели её у пирса.
- Настоящий джигит, – заключил Слава, – Я решил, что такой видный парень вам самая пара… такой видной.
- Перестаньте, – она вмяла локон в тугой войлок волос.
- Кстати, я Слава.
- Неля.
Она потянула его в сторону.
- Тут слишком шумно, давайте в сквер?
- Может, на ты?
Треск цикад затянул шумы ночного пляжа, вокруг густо пенились цветы. Красная луна, редко видная в прорехах, скатывалась с лепестка на лепесток.
- Так ты приехала к нему? – уточнил Слава.
- Да. Он у нас актёр!
- Даже так! Он тоже тут на отдыхе?
- Нет. В Сухуме два театра. Фарид на сцене уже восемь лет. У него и премии есть.
Они углубились в заросли, заговорили о театрах, перешли на местные красоты. А её рука перешла повыше от его локтя, к плечу.
- Я не сильно тебе руку сдавила?
- Можно ещё сильней.
- Просто нервничаю… Дело в том, что я боюсь темноты.
- А чего мы ушли с побережья? Там светло.
- А ещё боюсь толп.
- А незнакомцев? – он сверкнул глазами, и она слабо улыбнулась.
- Я не кажусь тебе странной?
Он посмотрел сверху вниз, и невольно увидел в вырезе платья матовые острые груди.
- Нет. Ничуточки. Ты кажешься мне смелой.
- Тогда расскажи о себе, незнакомец. Что ты тут делаешь один? Какой такой коллега у тебя?
Они вышли в центр сквера, куда сходились лучами аллеи, и присели на скамью.
- Мы из института. Научные сотрудники.
- Чем занимаетесь?
- Исследуем древности. Он пишет диссертацию о сказках Кавказа.
- А ты?
- А я о священных местах.
- С ума сойти! – она отсела от него, чтобы окинуть взглядом с головы до ног, и вновь придвинулась. Ещё ближе, – Никогда не встречала таких людей.
- Да, я, наверное, счастливый человек. Посвящаю жизнь тому, чего хотел с детства. Заглянуть за грань времени. Тем и живу.
- И неужели здесь в Сухуме что-то есть?
- Нет, но рядом есть. Священные деревья, где живут жрецы.
- Да-да, точно! Семь оракулов по всей Абхазии…
- По звёздам Ориона, - кивнул он, - и дольмены.
- Эти штуки вообще загадка!
- Да, после войны с Грузией исследования прекратились. А ведь тут бы Индиана Джонс от восторга обделался.
- Как круто! Я обожаю всю эту мистику. Я бы хотела с вами поездить.
- Хочешь, устрою?
Она долго поглядела на него. На миг все звуки исчезли, словно кто выпил их из воздуха.
- А пошли выпьем чего-нибудь, очень душно, – предложила она.
Они встали и двинулись прочь. Через рубашку он ощутил, как мокры её ладони.
- И ты скоро уедешь? – спросила Неля.
- Через два дня мы должны поехать в Иллор.
- О, я знаю – брат туда ездил. Там живёт жрец!
- И ещё в древний храм, где служит экзорцист. Там всерьёз изгоняют из людей бесов.
- И ты собрался к нему? Ты серьёзно?
Слава улыбнулся, но ощутил, как она сжалась у его локтя. Словно обступившая темнота аллеи давила её, а красная луна пугала. И в то же время эта миниатюрно высеченная из мрамора девушка, с такой горячей кожей излучала силу.
- Я хотел бы поговорить с этим экзорцистом. Только и всего. Как учёный… Я же пишу об этом.
- Но это может быть опасно.
- В смысле?
- Подселится к тебе бес. Будешь одержимый, – она нервно засмеялась, – Нет, я серьёзно.
- О, там у меня уже нет вакантных мест, – ответил Слава.
- Кто-то занял? И кто, если не секрет?
- Да есть тут… одна, – он посмотрел в её платиновые глаза, и понял, что сейчас то, что живёт в нём, бросится в них, и он задушит её в поцелуе.
- Слава, – тихо сказала она, отпуская его руку, – Слава.
- Что? – его голос хрипел, – …Неля.
- Мы пришли. Вон хорошая кафешка. Выпьем вина?
Через пять минут они сидели за столиком под пальмовым зонтом. Им принесли молодое «Апсны», которое даже ночью не казалось чёрным. Неля опустила голову и прислушалась к аккордеону, игравшему внизу у моря. Слава поглядывал на неё, не нарушая тишины.
- Эта мелодия... В детстве её слышала. Абхазская песня. Как странно, что я её помню.
- Странно, что мы выносим из детства самое неожиданное. Мелочи на всю жизнь.
- Как жаль, Слава, что в детство можно вернуться только на миг, вот так слушая песню.
- Всё мимолётно.
- Всё, – отвлечённо согласилась она, – особенно эти дни.
- Мы встретимся завтра?
- Ты хочешь?
- Хочу, – сказал он.
- А потом?
- И потом.
- Ты ведь уедешь?
- До этого ещё два дня.
Утром был дождь, и Слава сгрыз ногти, боясь, что лить будет до вечера. Но к вечеру солнце проснулось и, компенсируя проспанное время, размножилось по глянцу мокрых крыш и листвы.
Задыхаясь от скорости, Слава шёл к месту их встречи. Шёл брать то, что ускользало от него всё рабочее лето… почти всю его жизнь.
Как теперь это пусто и серо – думал он, – работа, институт, мой роман во взглядах с прыщавой аспиранткой Валей, которая и слова-то никогда сказать не осмелится… и вся моя закопанная молодость!
Почему – усмехался он, – я сказал ей, что я счастливый человек? Жить работой – разве это счастье? Это как глядеть на небо в оптический прицел и думать, что помимо синего кружка с перекрестьем никакого неба и нет.
Коллеге в Пицунду он послал СМС, что не поедет с ним, и пусть тот собирает слизь со стен забытых горских гробниц в одиночку. Теперь была новая жизнь, и Неля, в телесном мраморе вставшая в центр этой жизни.
Он уже вёл с ней диалог о том, что одержимость бесами, любовью или духом Сатира, которая случается в театре и заставляет людей в конце спектакля хлопать в ладоши, инстинктивно изгоняя беса – это всё одно и то же. Что человеку по природе нужна одержимость чем-то. И если не влюбиться или не искуситься искусством, то на вакансию подселится бес… И потому Слава решил влюбиться. В неё. Одержимо и без оглядки, беспробудно, бес… Но этот диалог он вёл у себя в голове.
Он пришёл к расщеплённому платану, где они договорились встретиться. Её не было. Он подождал полчаса, оставив даме право на них. Потом ещё полчаса и позвонил ей. Номер был недоступен.
Море всосало солнце, разлив его винный сок по своим губам.
Слава сидел на бордюре у платана, скатывая лепестки гербера в чёрные катышки. Потом услышал сиплый голос:
- Это ты что ли горяночку ждёшь?
Спрашивала старуха, торговавшая чурчхелой и уже свернувшая лавочку на ночь.
- Добрый вечер. Ну, положим.
- Не придёт она, не придёт.
- А вы-то с чего взяли?
Старуха упёрлась в бока и беззубо ухмыльнулась.
- А я – это она. В будущем. Мужиков всех просвистела, променяла… Теперь в сто лет за углом торгую.
- Вы о чём, бабуль?
- А вот, держи. Тебе она оставила. Просила передать, да я не хотела – думала, подождёшь часок, да плюнешь. А гляжу, сидишь? Верный, э?
Она передала ему сложенный вдвое лист. Кардиограммой резанул почерк.
«Слава, даже не прошу прощения. Просто так нельзя. Во-первых, нельзя тебе в меня влюбляться. Я нахальная маленькая истеричка. Во-вторых, нельзя мне влюблять тебя. Ничего хорошего. Я уехала с другим. Он рыжий вонючий мужик с пивом и волосатыми руками. Он увёз меня к себе на виллу. Просто потому, что я захотела. Потому, что жизнь – это огонь, куда надо бросать людей, чтобы они сгорали, и она была. Тебя я бы не смогла бросить в огонь. Я нахальная, маленькая с бешенством. Вчера ты так мне понравился! Потому я решила оставить тебя жить. А больше мне никто никогда не нравился. Спаси тебя, светлого, Господь.
Неля»
Слава несколько раз читал письмо с конца, начала и середины, потом пошёл к морю. Тоска засыхающих тела и ума стала трупным запахом ракушек. Вся жизнь вдруг наткнулась пяткой на острый камень. Он всё думал над словом «светлый». Почему она так решила, что он – светлый? А ну к чёрту эту светлость! Да изляпаться он хотел, измараться!
Закат затух, небо оросили звёзды одиночества. Он пошёл в нетуристическую часть Сухума, где – он это слышал от пьяного гида, – среди выжженных войной пятиэтажек в смраде скисших овощей и рыбы есть проклятый домик. В проклятом домике живут гурии – так тут называли проституток.
Что за гурии такие – думал Слава, отсчитывая купюры под липкой от старого лака школьной партой, служившей столом кассира, передавая их измотанному гашишем хозяину проклятого домика.
Гурии – это ведь девственницы для утех в мусульманском раю, – думал он, промахиваясь стаканом мимо рта.
И что за чёрт? – в Абхазии нет никаких мусульман, – еле соображал он, ведя за талию неопределённого возраста женщину без нации и лица – в отдельную комнату, где ждала их бутылка молодого «Апсны», душные простыни и красный зрачок луны за окном.
Категория: Рассказы Автор: Дмитрий Романов нравится 0   Дата: 03:08:2016


Председатель ОЛРС А.Любченко г.Москва; уч.секретарь С.Гаврилович г.Гродно; лит.редактор-корректор Я.Курилова г.Севастополь; модераторы И.Дадаев г.Грозный, Н.Агафонова г.Москва; админ. сайта А.Вдовиченко. Первый уч.секретарь воссозданного ОЛРС Клеймёнова Р.Н. (1940-2011).

Проект является авторизированным сайтом Общества любителей русской словесности. Тел. +7 495 999-99-33; WhatsApp +7 926 111-11-11; 9999933@mail.ru. Конкурс вконтакте. Сайты региональной общественной организации ОЛРС: krovinka.ru, malek.ru, sverhu.ru