Olrs.ru / Конкурс
КОНКУРС

Регистрация

Логин

Пароль

забыли пароль ?
















Человек войны

Он точно знал, что обязательно сделает эти шаги, даже если это будут его последние шаги в жизни, - всполох отчаянной решимости назревал, как нарыв, исподволь и должен был когда-то прорваться. И откуда взялась эта сопливая девчонка, что она забыла здесь, среди развалин разрушенного дома?
На вид ей было не больше пяти лет - в грязном платьице, со слипшимися светлыми волосенками, она прижимала к груди такого же грязного плюшевого медвежонка с оторванной лапкой, растирала на грязном личике то ли слезы, то ли слизь, что текла из ее курносенького носа. Девчушка зябко ежилась, вздрагивали ее худенькие, остренькие плечики – вся она такая жалкая, покинутая, одинокая и совсем уж тщедушная, наводила своим беспомощным видом-укором такую тоску на Слона, что плакать хотелось и ему, мужику, прошедшему Чечню, много раз стоявшему одной ногой на той, запредельной стороне жизни, которая уже оттягивает в никуда – к Богу ли, к черту ли – словом, туда, за ту черту, из-за которой никто и никогда еще не возвращался, - и чудом еще живущему, воюющему теперь на оселке окровавленной земли за русских людей, ненавидимых, кажется, все миром.
Слон – это его позывной, так его звали сослуживцы еще с девяностых за крупный рост и внушительные габариты массивной фигуры. В его семье все такие коряжистые, слоновые: дед такой и батя ему под стать. В школе над Иваном смеялись: Слон, он и есть Слон. Бывало, вызовут его к доске, а он спохватится из-за парты, обязательно что-нибудь заденет, и что-то упадет на пол. Вообще, по внешнему виду Слона в жизни не подумаешь, что он снайпер: рост, габариты плеч… Но в том-то и вся закавыка: Слон обладал моментальной реакцией на опасность, мог резко и быстро сгруппироваться, а уж, как шутили товарищи, глаз у него как алмаз. Да, собственно, рост ему не мешал в выполнении боевых задач: Слон управлял телом профессионально, мог, как говорится, слиться с местностью… Но в этот раз что-то явно не задалось, что-то пошло не так. Невидимый снайпер-противник злил его. Он не мог его вычислить, потому что местность так плотно простреливалась, только к ночи и затихало здесь. Слон размял начавшие затекать руки, а мысли вертелись в голове, накручивались, как спираль, и все выходило так, что уже третьи сутки он не может помочь боевым товарищам.
А жену себе Слон выбрал маленькую, аккуратную такую, легонькую, словно пушинку. Батя подсмеивался, что породу сынок испортит, что де нарожает ему женка малорослых пацанов. Не нарожала: не дождалась с первой Чеченской войны, ушла к другому. А Слон так и не женился больше: наверно, однолюб, потому что часто вспоминает свою бывшую. Слышал, что у нее долго детей не было, а потом они с мужем удочерили сироту и уехали куда-то далеко к родителям мужа. Может быть, ее дочери сейчас столько же лет, как вот этой сопливой девчонке…
Что это там соплюшка поет? Господи, укачивает плюшака, и ему колыбельную поет. А ручонки все в ссадинах…
- Баю-баюшки-баю, не ложися на краю, а то серенький волчок тебя схватит за бочок…
Слону уже за сорок, а помнит, что мать пела ему именно эту песню. А соплюшка, так ласково про себя он назвал маленькую девочку, присела на какое-то подобие стульчика, одна сторона которого пришлась на плиту, тяжела так вздохнула и осмотрелась.
День близился к своему завершению под спудным временным затишьем, он, крадучись, как вор, перетекал в напряженный вражеский вечер, когда не знаешь, откуда ждать смерть…
А соплюшка, видно, приготовилась здесь спать, потому что уже склонила головку на колени, еще больше сжалась, казалось, что ее плечики еще больше заострились и в сгущающемся вечернем мареве выглядели острыми пиками…
Дом простреливался снайпером – Слон об этом хорошо знал, поэтому уже третий день вел охоту на него. Он мог долгими, томительными часами сидеть на одном месте неподвижно, подавляя в себе все признаки жизни, превращаясь в одну стрелу внимания, зрения, слуха. Его мастерство снимать снайперов в отряде ценилось на все золота, а дом этот разрушенный был как на ладони и имел для них стратегическое значение: отсюда, вернее с этой, западной стороны, просматривались позиции противника, но именно тут и разгулялся снайпер, и вот уже три дня все застопорилось… Вокруг были и другие остовы домов - деревьев не было, их осколками словно скосило, но где засел снайпер – неизвестно, потому что он постоянно менял место прицела. Вчера днем все прочесали вокруг – снайпера не обнаружили, а к вечеру этот выстрел… И опять вычислить снайпера не смогли – ушлый гад. Ненависть к невидимому, неуловимому противнику вскипала лютой злобой и усиливалась с каждым часом. Слон совсем не был уверен, что снайпер эту ночь тоже проведет где-то поблизости, но рисковать он не мог, потому и лежит здесь.
Трое друзей погибли за последние три дня, и Слон уже который день охотился на врага, злился на себя, что тот хитрее его, может быть, даже стратегически сильнее. Лежать было неудобно, долго лежать неподвижно при его-то росте и массивности было невероятно трудно, но он приучил себя к неподвижности, тренировал тело, мышцы, умел перегруппироваться так незаметно, чтобы ни шорохом, ни звуком не выдать своего присутствия.
Вчера вот с этого самого места он видел, как выдвинулись в сторону блок-поста, чтобы сменить товарищей, три машины. На его глазах снайпер точным выстрелом лишил жизни его боевого друга. Слон чуть не завыл от бессилия, от беспомощности. Но своего присутствия не выдал: не имел права. Оставалось только одно – ждать, когда снайпер хоть тенью выдаст место своего схорона.
Ждать! Он чувствовал накатывающийся озноб во всем теле, а как же эта соплюшка? Он раньше не замечал за собой способности размягчаться: был всегда собранным, жестким, казалось, что война придавила в нем все чувства, вытравила все эмоции, кроме одной, – мстить! Он вспоминал девяностые… Насмотрелся на той войне на смерть детей, женщин и стариков. Сердце захолонуло, а батя потом, не раз укоризненно качая головой, говорил, что в глазах сына жалость вычерпана и остался только сухостой. Батя как-то даже побаивался сына и с облегчением вздыхал, когда тот после однодневной гостевой побывки уезжал надолго куда-то…
Родители нянчились с внуками младшего сына. Слон видел, как батя с умилением тискает маленького внука, как целует его полные розовые щечки, как с гордостью причитает: «Наш-то Вовчик какой смышленый растет, вот наша радость, наше утешение!» Но никаких обидных чувств в себе Слон не находил, хотя и видел, что батя отдалился от него, не принял ни образа жизни сына, ни его военной профессии. Только один раз сильно обидел сына, да так, что тот уже третий год дома не показывается и не знает, горюют ли о нем родители. Батя тогда тихо так сказал, как припечатал:
- Ты, сынок, не обижайся, но от тебя как будто смертью пахнет.
Слон, помнится, ногой вышиб дверь и выскочил на крыльцо. И вот уже три года тишины. Смешно сказать: телефоны у всех, а связи с сыном нет. З а его плечами нет семейного тыла. И если бы кто сейчас вот так вот прямо спросил, за что воюет, он бы, наверно, смешался с ответом: за Родину – звучит высокопарно, да и Родина его точно не на этой земле; за родных… так они отсюда далеко. Так за что или за кого он воюет здесь? Может быть, прав батя, и Слон, действительно, человек войны?
Ночь опускалась на окраину города постепенно, оболакивая клубами серо-багрового зарева, потом приглушая краски до густоты тумана, и все-таки темнота накрыла город резко. У Слона от напряжения стали затекать руки, и еще он ощущал предательский озноб, но был готов поклясться, что его знобило не от прохладной ночи (ночь была душная!) – тут было что-то нервное, и это его удивляло. Сдалась ему эта девчушка! Как она там, среди развалин, в кромешной тьме? А ведь ее наверняка снайпер тоже видел. Интересно, о чем он подумал, зная, что маленькой девочке должно быть очень страшно…
У Слона в Ростове была своя большая квартира, в которой три комнаты, хоть конем гоняй! Жил он только в одной – в большой кухне, где стояли диван и телевизор. Слон, вообще, в быту неприхотлив, обходился малым. Весной поехал к другу в гости в Москву. Правда, погостил у него только два дня, потому что заметил, как жена друга с опаской смотрит на него. Было в его внешности что-то дикое, суровое, жесткое, что настораживало окружающих. Так Слон Москву толком и не посмотрел. Хотел номер в гостинице снять, а потом махнул на все рукой и уехал.
Он услышал всхлип, сначала такой редкий, сонный, а потом частый, тоненький такой, приглушенный, словно подвывание. Девочка плакала, но плакала негромко, пугаясь темноты, одиночества. Страх не давал ей возможности плакать в полный голос, в полную силу, страх, рожденный войной, парализовал волю маленького человека. Слон услышал, что малышка стала икать, сначала тихо, потом все громче, пока икание и вовсе не стало судорожным, горловым.
В пакете лежал бутерброд. Он грыз его, не ел, хотя хлеб был мягкий, а именно грыз, так, что зубы скрипели. Запах колбасы щекотал ноздри, но никакого вкуса он не ощущал. А в нескольких десятках метров от него плакала наверняка голодная девочка. Он глотал куски, практически не разжевывая, давился… Почувствовав судорожные позывы икоты, надолго задержал дыхание и слышал, как бухает сердце. Икоту подавил, продавил слюну и глубоко вздохнул.
Девочка, наверно, опять задремала, потому что затихла. Слон тоже прикрыл глаза и моментально погрузился в краткий сон.
Июльское небо только начинало подрагивать ознобом раннего утреннего пробуждения. Оно только перекидывало лестницу из мира военного - неглубокого, настороженного ночного забытья - в мир такого настороженного и неглубокого пробуждения, скорее вздрагивания, знобившего тело и потрескавшиеся от сухости губы.
Слон уже различал скорчившуюся девочку, которая спала, обхватив коленки ручонками. Плюшевого дружка она прижала к себе, чтобы было теплее. На горизонте обозначился медленно всплывающий шар солнца, он только наметился, а небо, казалось, уже раскололось на две неравные половины: нижняя чуть-чуть отсекала темноту тонкими розоватыми бликами, а верхняя часть неба плотным кольцом уже отжимала ото сна вселенную… Такой переходный период продолжается совсем недолго, потому что вскоре красный шар резко выскальзывает из объятий Морфея и празднует встречу утра.
* * *
Он точно знал, что обязательно сделает эти шаги, даже если это будут его последние шаги в жизни, - всполох отчаянной решимости назревал, как нарыв, исподволь и должен был прорваться: ну не мог он видеть, как эта малышка сидит там, скорчившись, он должен забрать ее оттуда до рассвета!
Слон не увидел – нет! Он почувствовал натренированным подсознанием, что с той стороны улицы, где днем никого не было в расщелине между этажами, - в этом он готов был поклясться! – произошло какое-то легкое движение. Всматриваясь до боли и рези в глаза, он пытался разглядеть снайпера, но ничего не видел, только услышал, что девочка охнула – понял, что ее взяли на руки. Слон годами выверенным, точным движением взял прицел.
- Б...! – чертыхнулся про себя, потому что уже различал, что снайпер отступает спиной, видимо почувствовав опасность, а на руках, прикрываясь, как щитом, несет девочку. – Значит, он всю ночь тоже выжидал. Утром должны проехать грузовики с продуктами… Где же все-таки прятался? Господи, да это же баба!
Слон ругал себя на чем свет стоит. Как же это он сразу не догадался, что снайпер – баба?!. Слышал, что с прицельной стрельбой у женщин дела обстоят лучше, но с этими легендами Слон не согласен, хотя, с дугой стороны, у женщин в момент прицела замедляется сердцебиение – именно такую версию ему выложил военврач в госпитале. Слон, конечно, тонкостей женской физиологии не знает, но всегда считал, что мужчины более хладнокровны, хотя, может быть, и ошибался.

Он так и не выстрелил. Видел, как снайперша отступает, прижимая девочку к груди: баба она и есть баба, даже здесь, на войне! Слон мучительно соображал, как взять ее на прицел и не задеть малую. Но снайперша была такого небольшого роста! Он держал ее на прицеле, замер и выжидал… в этом деле доли секунды могут все решить… Ну, ну, сделай неловкое движение! Еще метров двадцать до угла дома!.. Плач соплюшки – проснулась!
Видимо, снайперша каким-то звериным чутьем почувствовала опасность, замерла на мгновение, согнулась, головой прикрывая ребенка, а потом…резко повернулась спиной и побежала! Так вот и подставилась под пулю!
Утро отвоевало у ночи уже полнеба, а огненный шар солнца выкатывался на серое полотнище небосклона. Снайперша лежала на земле, согнувшись в предсмертной судороге калачиком, – мгновенная смерть настигла ее, не навредив малышке. Слон, распрямившись в полный рост, так, что кости хрустнули, долго смотрел на соплюшку, которая сидела рядом со снайпершей и гладила ее по голове, что-то по-детски лепеча, – слов не разобрать, потому что в голове у него стучало, как молотком; кровь прилила к вискам, сдавила их так, что стало трудно дышать…
Огненный шар солнца рассек, наконец, и ночную темноту, и предутреннюю серость – отвоевал у долгой военной ночи тревожный свет. Слон опустился на колени перед малышкой. В горле запершило, а глаза наполнились предательскими слезами, но щеки почему-то не влажнели, а слезы скатывались, как горошины, с загрубевшего, щетинистого лица… Слон почувствовал горловые спазмы и успел отвернуться - его долго и мучительно выворачивало…
Категория: Рассказы Автор: Людмила Дудка нравится 0   Дата: 20:12:2014


Председатель ОЛРС А.Любченко г.Москва; уч.секретарь С.Гаврилович г.Гродно; лит.редактор-корректор Я.Курилова г.Севастополь; модераторы И.Дадаев г.Грозный, Н.Агафонова г.Москва; админ. сайта А.Вдовиченко. Первый уч.секретарь воссозданного ОЛРС Клеймёнова Р.Н. (1940-2011).

Проект является авторизированным сайтом Общества любителей русской словесности. Тел. +7 495 999-99-33; WhatsApp +7 926 111-11-11; 9999933@mail.ru. Конкурс вконтакте. Сайты региональной общественной организации ОЛРС: krovinka.ru, malek.ru, sverhu.ru