Дед Степан
|
Дед Степан был человеком эксцентричным. Он явно помешался на идее, что Россия – языческая страна. В верующих односельчан он плевался, подстерегал их возле церкви, никому не давал прохода. Обзывал противников его идей: «Христосиками!» и корчил насмешливые рожи. Дед Степан служил древним богам, особенно сильно он преклонялся перед следами Богов. В местечке, где он проживал, под Уралом, повсюду на камнях и валунах накиданных как попало и где попало, будто великаны поиграли в «камушки», виднелись отметины в виде отпечатков рук и подошв ног. По вечерам, дед Степан шаманил, достал где-то бубен и гремел в него, наводя ужас на всю округу, так необычен для нашего «продвинутого» времени выглядел весь этот обряд. Однажды, в гости к нему приехал давний друг, с которым дед Степан не встречался много лет. Друг любил развлечения, он даже сам немного попрыгал с бубном вокруг камней. Но после недолгих расспросов деда Степана, разочаровался. Оказалось, новоявленный язычник вместе с русскими богами прославлял зачем-то и греческих, и индийских, и древнеримских. Друг работал преподавателем истории в одном из крупнейших университетов страны. Дед Степан отмахнулся вначале, думая, ну прославляет он богов других и религий, ну и что? А после отъезда друга, призадумался. Его захватила легенда, рассказанная другом, о богине Кали. Дед забросил бубен и принялся целыми днями валяться на печке, размышляя о кровавых жертвах, что приносили и приносят богине индийцы и непальцы. Супружница деда Степана недоверчиво поглядывала на него. Она сразу же поняла, что он затевает новое дело: - Опять взбесился, старый черт! - Ехидна! – бросил он ей лениво, но привычно. - Коровий муж! – ругалась она. – Тетеря! Дед Степан повернулся на бок, бормоча: - К лесу задом, к себе передом! Бабка не утерпела, ткнула мужа ухватом в бок и отскочила, привычно удирая во двор. Дед Степан вынужден был спуститься. Бормоча ругательства в адрес своей второй половинки, он присел на табуретку, закурил, сплевывая в открытый зев печки. Огонь ему отвечал недовольным шипением. - Пошипи, пошипи, дура! – говорил он огню и подкладывал свежих полешков. Бабка вернулась со двора. - Вот, - заявила она, скорбно поджимая губы. – Бог-то и покарал! - Кого это? – покосился он. Не отвечая, бабка подошла к иконостасу устроенному ею в красном углу избы. Нарочно долго крестилась и кланялась, а дед Степан сгорал от любопытства. - Ну говори, ведьма старая, - наконец не выдержал он вскакивая, табурет с грохотом полетел в сторону, - долго тут комедию с крестами да молитвами ломать будешь? Бабка повернулась к нему, сложила руки на животе, почти ласково глядя на мужа: - Вот я и говорю, бог покарал, - как ни в чем не бывало продолжала она, не обращая никакого внимания на нетерпеливые жесты деда. - Ну? – буркнул он уже готовый вцепиться ей в глотку. - На ферме, у козы Мавки родился черный козленок! Ну и что? – не понял дед Степан и запнулся, пораженный воспоминанием, а ведь богине Кали как раз приносят в жертву черных козлов. Более не слушая своей дражайшей супруги, продолжавшей развивать идею о каре Бога, он схватил со стола большой хлебный нож и бегом ринулся на ферму. Коза Мавка вместе с другими козами-роженицами лежала на свежей охапке сена. Рядом, приткнувшись носиком в бок матери отдыхал ее малыш, черный козленок. Собравшиеся вокруг яслей коз работницы фермы с интересом рассматривали козленка, каждая стремилась подобрать для него благозвучную кличку. Дед Степан налетел вихрем, закружил работниц, у одной выхватил кружку воды и не успели присутствовавшие и ахнуть, как он уже оказался в яслях. Полил на уши потревоженного малыша, а затем брызнул водой на хвостик. Козленок не среагировал, только вскинул голову, удивленно рассматривая напавшего на него человека. Зато коза Мавка с криком отчаяния бросилась на обидчика ее единственного отпрыска. Но дед Степан сам ретировался. - Чего надумал? – закричала на него запыхавшаяся бабка, она прибежала за дедом следом, отобрала у супруга нож. Дед удрученно вздыхая поглядел на козленка, по-прежнему не сводившего с него пристального и отчего-то очень удивленного взгляда. - Да вот зарезать хотел, - принялся объяснять он обступившим его работницам фермы, - думал принести козленка в жертву богине Кали. Женщины зашумели, возмущенные. Но дед остановил их взмахом руки: - Погодите шуметь! Бабы! Я проверку сделал, если козлу брызнуть на уши и на хвост, и он не будет сопротивляться, значит – это человечья душа, просто наказанная. Трудно небось жить бессловесным животиной оставаясь при этом в душе человеком. - Кого же это так наказали? – вгляделась в козленка супружница деда Степана. Женщины принялись гадать. Наконец, вспомнили: - А вот помер недавно один. Пройдоха. Никому прохода не давал. Всех баб на селе перещупал. У самого жена-красавица, чего еще надо? Да и при жизни не иначе как Козлом никто из женщин его и не величал. У козленка безотрывно глядевшего на шумное сборище людей навернулись слезы на глазах. - Он это! – убежденно кивнула бабка – Видите, плачет? - А как звали-то его? – стали припоминать женщины. - Тимошкой! - Стало быть, кличка тебе за прошлые грехи так и останется! Тимошка ты! – торжественно заключил дед Степан, обращаясь к козленку. - Правильно, - поддержали его женщины, - Тимофея еще заслужить надо! Коза Мавка легла, козленок немедленно привалился к ее теплому боку и задремал, более не обращая на людей никакого внимания... |
||
| Категория: Рассказы | Автор: Элеонора Кременская | нравится 0 Дата: 23:04:2013 |